106

«На этой улице, — заметил писатель в своей памятной книжке, — рядом с мраморными дворцами можно встретить плохие, маленькие домишки. Тут целое море всевозможных экипажей, а пешеходы, желающие перейти с одной стороны на другую, подымаются на мостики, перекинутые через Бродвей в разных местах».

Запомнился вечер, проведенный в театре знаменитого антрепренера Барнума. Шла сенсационная драма «Улицы Нью-Йорка» — с убийствами и настоящим пожаром, который тушили настоящие пожарные с помощью парового насоса, чем, по-видимому, и объяснялся ее необыкновенный успех.

На следующий день наши туристы отправились вверх по Гудзону на пароходе «Сент Джон» до Олбани, оттуда — железной дорогой в Рочестер, где снова пересели на поезд, доставивший их в Ниагара-Фолс, поселок, расположенный почти у самого водопада.

Река была еще покрыта льдом, не успевшим растаять от первых лучей апрельского солнца. Водопад, изогнутый в виде подковы, срывается с оглушительным грохотом с пятидесятиметровой высоты. В Ниагара-Фоле он дает о себе знать глухим, отдаленным ревом и клубящимся облаком белого пара, а затем открывается изумленному взору во всем первозданном великолепии.

Утром 13 апреля братья Верн прошли несколько миль по канадскому берегу; лавируя среди льдин, переплыли Ниагару на лодке, поднялись по крутому склону до железнодорожной станции и сели в экспресс на Буффало, молодой, быстро растущий американский город, расположенный у озера Эри, удивительно чистого и прозрачного, с чудесной питьевой водой, что писатель, конечно, не преминул отметить как особую достопримечательность этих мест, где недавно еще бродили свободные индейцы и шумели дев-

107

ственные леса. (Понадобилось лишь несколько десятилетий бурного промышленного развития, чтобы Эри превратилось в мертвое озеро, отравленное сточными водами...)

16 апреля «Грейт Истерн» отправился в обратный рейс. Погода стояла благоприятная, и через двенадцать дней пассажиры — в подавляющем большинстве американские туристы — высадились в Бресте. Отсюда поезд их доставил в Париж к открытию Всемирной выставки.

Жюля Верна призывал прерванный труд. Ограничившись беглым осмотром выставки и визитом к Этцелю, он поспешил в Ле Кротуа. Там его ждал «Сен-Мишель», оснащенный для нового плавания.

ПОДВИЖНЫЙ В ПОДВИЖНОМ*

течение всего лета он с наслаждением работал на яхте, крейсируя вдоль берегов Франции, и только при сильной качке укрывался за молом в какой-нибудь ближней гавани. «Подвижный в подвижном», подобно Немо, он искал уединения и свободы в успокоительном рокоте волн, в созерцании морских просторов, замкнутых линией горизонта, соединяющей небесную сферу с мятежными океанскими водами. Он до такой степени сроднился с образом Немо, что не мог отделить себя от героя романа, в котором воплотилась частица его вольнолюбивого существа. Мысли капитана Немо о море, о свободе и справедливости, деспотизме и рабстве — его собственные мысли.

* Mobilis in mobile (латин.).— Подвижный в подвижном (то есть в подвижной среде) — девиз капитана Немо.

108

— Море не принадлежит деспотам, — говорит Не-

мо профессору Аронаксу. — На его поверхности они

еще могут сражаться, истреблять друг друга, повто

рять все ужасы жизни на суше. Но в тридцати футах

под водой их власть кончается. Ах, профессор, живите

в глубинах морей! Только здесь полная независимость,

только здесь человек поистине свободен, только здесь

его никто не может угнетать!

Смысл его жизни — борьба за свободу.

— До последнего вздоха, — восклицает Немо, —

я буду на стороне всех угнетенных, и каждый угнетен

ный был, есть и будет мне братом!

К осени карандашный набросок первого тома был наполовину обведен чернилами. В сентябре 1867 года Этцель оповестил читателей «Журнала воспитания и развлечения», что Жюль Верн обещает в ближайшие месяцы закончить «Путешествие под водой»:

«Шесть месяцев в глубинах морей без всякого общения с внешним миром — такой сюжет дает автору благодарный материал для изображения драматических событий и введения красочных описаний...»

Сюжет действительно был захватывающим. Этцель, со свойственной ему экспансивностью, успел внушить всем знакомым, что это будет шедевр из шедевров.

Не сомневался в триумфе и престарелый метр Верн, горячий поклонник «Необыкновенных путешествий», с которым Жюль продолжал по привычке делиться всеми замыслами. Почтенный нантский адвокат гордился своим старшим сыном, а еще больше тем, что судьба предназначила ему стать отцом всемирно известного романиста. И все-таки метру Верну «Наутилус» показался «чересчур фантастичным».