В Рим отправились поездом. Неожиданно для писателя он был принят в «Вечном городе» как почет-

165

ный гость и даже получил аудиенцию у папы римского, который одобрительно отозвался о его сочинениях. Очевидно, главе католической церкви было выгодно поощрить романиста, чьи книги распространялись в Италии и во всем «христианском мире». Впервые оказавшись в Риме, Жюль Верн обнаружил доскональное знание города, вплоть до мельчайших топографических подробностей, чем немало удивил префекта, пригласившего его на обед.

Во Флоренции и Милане (здесь он долго рассматривал картины и рисунки Леонардо да Винчи) писателю удалось сохранить инкогнито. Чтобы не привлекать праздного любопытства, он останавливался в отелях под именем своего покойного дяди, Прюдана Аллота. Но в Венеции каким-то образом стало известно, кто этот путешественник. Вечером перед отелем собралась толпа. В честь Жюля Верна было устроено факельное шествие с фейерверком и светящимся транспарантом: «Evviva Giulo Verne!» («Да здравствует Жюль Верн!») Стоя на балконе, смущенный писатель отвечал на приветствия экспансивных итальянцев.

Меньше всего он тогда мог догадываться, что завершил морскую «карьеру», что это плавание было последним. Казалось бы, все у него складывалось удачно. В 57 лет он был полон сил, энергии, оптимизма, строил планы на много лет вперед, и в эти планы входило также «освоение» новых морей и стран. Однако в начале 1886 года Жюль Верн внезапно продает свою яхту меньше чем за полцены, никому не объясняя, что заставило его принять такое решение.

Возможно, содержание большого экипажа обременяло его бюджет, и он подумывал о более скромном «Сен-Мишеле IV». Но скорее всего была другая причина, о которой легко догадаться, зная, что незадолго до этого сын потерпел банкротство и ему грозила долговая тюрьма. Нужно было спасать Мишеля!

166

СУМЕРКИ

огда Мишель прибыл из долгого рейса и стал рассказывать о своих впечатлениях, выяснилось, что отец, написавший в его отсутствие «Паровой дом», роман об Индии, куда с детства устремлялся мечтой и где самому ему не довелось побывать, знает Индию лучше, чем сын, старательно изучавший в портовых кабачках специфику индийской кухни. Выяснилось также, что за восемнадцать месяцев никаких уроков он для себя не извлек.

Вернувшись под отчий кров, Мишель наотрез отказался готовиться к экзаменам на аттестат зрелости или заняться каким-либо делом. Словно желая вознаградить себя за лишения, он опять пустился во все тяжкие — кутил, бесчинствовал, вымогал деньги, заставляя отца под угрозой самоубийства оплачивать векселя и долговые расписки. Все, что доставляло Жюлю Верну столько страданий, когда сын был подростком, повторилось в удесятеренной степени. Но теперь это был сложившийся человек, холодный, наглый, циничный, считавший праздность естественным состоянием, а смыслом жизни — «философию наслаждений». Всякая попытка воззвать к его совести вызывала у него приступы бешенства.

Когда терпение отца окончательно истощилось, он выгнал Мишеля из дома, поручив Этцелю переводить ему из своих гонораров тысячу франков в месяц. Этой суммы вполне хватило бы на большую семью, но Мишелю она казалась мизерной.

Тяжелые семейные сцены, переговоры с беспутным сыном в присутствии полицейских чиновников, мучительные объяснения с кредиторами, с обмануты-

167

ми им женщинами — все это тянулось годами и обер-нулось для писателя настоящей трагедией. Единственный сын стал бичом его жизни, наказанием неизвестно за какие грехи.

Генеральный прокурор Амьена, мэр и главный комиссар полиции обещали не спускать с него глаз. Тем не менее Мишель напоминал о себе новыми долгами и новыми похождениями. Он женился на актрисе амьенского театра, странствовал с труппой по городам Франции, а затем, очутившись в Париже, поступил в школу верховой езды, пленил в образе элегантного всадника и похитил у родителей шестнадцатилетнюю девушку, бросив актрису с двумя детьми. После этого он добился развода и еще раз женился. Жанна — так звали вторую жену — к удивлению всех, сумела его обуздать. Шалопай и гуляка стал заботливым семьянином. А так как никакой специальности у него не было, он начал промышлять коммерцией. Расплачиваться за его авантюры, как и прежде, приходилось отцу. Только суммы исчислялись теперь шестизначными цифрами.

Прошло несколько лет. Мало-помалу Жюль Верн смягчился, привык к Жанне, полюбил внуков, охотно принимал их у себя в Амьене; позднее останавливался у сына в Париже и даже жил месяцами у него на даче. Но в солидность Мишеля никогда не верил и ко всем его затеям относился с иронией. Нетребовательный в личном обиходе, он не терпел расточительства даже в малом. Однажды, когда уже произошло примирение, Мишель приехал в Амьен в новом шикарном пальто и, чтобы предупредить возражения, радостно произнес: