148

Постепенно обновился и круг знакомых. Эдуар Ган, учредитель Промышленного общества, Линероль, редактор местной газеты, горный инженер Бадуро, сделавший математические расчеты для романа «Вверх дном», адвокат Деберли, художники Гедеон Бариль и Анри Делярозьер, скульптор Альбер Роз, географ Шарль Лемир, ставший впоследствии его первым биографом, — вот имена людей, в обществе которых писатель проводил теперь часы досуга. Один перечень этих забытых или вовсе неизвестных имен говорит о том. что в Амьене он попал в иную общественную среду со своими специфическими интересами.

Вряд ли члены Амьенской академии и Промышленного общества могли ответить его духовным запросам и заменить давних парижских друзей, собиравшихся у г-жи Дюшень, с которой, как и с Этцелем, он виделся все реже и реже. Все его существование было подчинено размеренной регулярной работе, и никакие внешние помехи не должны были нарушать сосредоточенности. Самим собой он оставался только у себя в круглой башне и в своих книгах, где можно прочесть между строк гораздо больше, чем он поверял друзьям и знакомым. И не мудрено, что воспоминания старых амьенцев, которым казалось, что они хорошо знают Жюля Верна, заполнены преимущественно мелкими бытовыми подробностями.

Один мемуарист с умилением сообщает, что после переезда в Амьен Жюль Верн неукоснительно придерживался вегетарианства, но не столько из идейных, сколько из «гигиенических побуждений», был плохим рыболовом и даже не умел обращаться с огнестрельным оружием, тогда как герои «Необыкновенных путешествий» только и делают, что охотятся. Другой рассказывает о пристрастии романиста к садовым цветам и цитирует его приветственную речь на собрании Пикардийского общества цветоводов, опубликованную

под заглавием «Больше цветов!»; третий вспоминает, как охотно он согласился войти в жюри литератур, ного конкурса, объявленного амьенским журналом для юношества «Абри», и т. д.

Из воспоминаний амьенских жителей стоит, пожалуй, выделить рассказ некоего Шарля Тассенкура о сочувственном отношении Жюля Верна к искусственному международному языку эсперанто. Он с готовностью принял предложение стать почетным председателем амьенской группы эсперантистов и обещал показать преимущество международного языка в одном из своих романов, но, к великому огорчению поборников эсперанто, не успел осуществить этот замысел.

Можно только удивляться разительному несоответствию частной жизни писателя и высоких порывов его созидательного духа. В то время как герои «Необыкновенных путешествий» устремлялись за пределы возможного, утверждали власть человека над всеми четырьмя стихиями, сам он довольствовался малым.

Легко понять, как его обрадовало предложение адвоката Деберли подняться вместе с ним на аэростате Эжена Годара, известного в те годы воздухоплавателя, совершившего несколько научных полетов с астрономом Фламмарионом.

18 сентября 1873 года нежданно-негаданно исполнилась давняя мечта Жюля Верна. Полет над Амьеном так подействовал на его воображение, что побудил написать и выпустить отдельной брошюркой очерк «Двадцать четыре минуты на воздушном шаре».

«Уже должна была прозвучать традиционная команда: «Отдать концы!», и мы готовы были оторваться от земли... как в гондолу вдруг забрался сын воздухоплавателя, бесстрашный десятилетний сорванец, ради которого пришлось пожертвовать двумя мешками балласта из четырех, имевшихся в запасе. В гондоле осталось два мешка! Никогда еще Эжену

150

Годару не приходилось летать в таких условиях. Поэтому полет не мог быть продолжительным».

Подробно описывая подъем аэростата «Метеор» и величественное зрелище, открывшееся с высоты 1200 метров, Жюль Верн заканчивает очерк похваль-ным словом аэронавту: «Ни простая прогулка по воздуху, ни даже длительное воздушное путешествие нисколько не опасны, если совершаются под управлением такого смелого и опытного воздухоплавателя, как Эжен Годар, имеющего на своем счету более 1000 полетов в Старом и Новом Свете... Благодаря своему опыту, выдержке, глазомеру, он является настоящим властелином воздуха!»

Какие восторги источает прославленный фантаст по поводу обыкновенного полета на воздушном шаре! Читая сейчас эти строки, остро ощущаешь огромную дистанцию между реальными возможностями науки и техники XIX столетия и воображаемыми подвигами героев «Необыкновенных путешествий».

Прошло несколько десятилетий, и соотношение стало обратным. Вымысел романиста, заглянувшего за грани своего века, отстал от бега времени.

СОЛНЦЕ В ЗЕНИТЕ

юль Верн жил понятиями классической механики и классической физики. Его интересовали не столько отвлеченные теории и гипотезы, сколько их производное — зарождавшиеся технические идеи. Когда он начинал свою деятельность, XIX век был веком пара. Но на смену пару должна была неизбежно прийти неизмеримо более революцией-