И вот появляются отдельные пары «фоккеров». Прикрываясь облачностью, они пытаются наносить удары по замыкающим истребителям группы. Две атаки врага оканчиваются безрезультатно. Но когда «лавочкины» всей шестеркой начали выполнять разворот в просвете между облаками, из них как снег на голову сваливается «фоккер» и устремляется на самолет Гукалина. Женя увеличивает крен на развороте, всеми силами пытается выйти из-под атаки, не дать противнику произвести прицельную стрельбу.

Борис Жигуленков ближе всех к Гукалину и, видя, какая опасность нависла над товарищем, тотчас бросается ему на помощь. «Фокке-вульф» прекращает атаку, резко уходит вверх и скрывается в облачности.

Группа закончила разворот. Гукалин в общем строю, в наушниках слышен его бодрый голос:

– Успел все-таки фашист… малость поцарапать! Залатаемся!

Больше Евгений не проронил ни слова – летел в общем строю, как и все остальные. Казалось, произошел рядовой эпизод, какими постоянно насыщена наша боевая жизнь. Следом моя группа прибыла им на смену. Получив информацию от Щетинина о характере действий противника, мы приступили к охране пехоты с воздуха. А вернувшись с задания, узнали печальную весть: жизнь летчика Гукалина оборвалась…

Щетининская шестерка подходила к аэродрому на большой скорости и малой высоте. Неожиданно машина Жени резко взмыла вверх, свалилась на крыло и, вращаясь, как при штопоре, ударилась о землю. Ему шел всего двадцать шестой год…

Война войной, но как тяжело терять друзей! С ними словно уходит какая-то частица твоей души, твоих радостей, надежд, мечты. Уходит навсегда, оставляя в памяти сердца невидимый чужому глазу след печали и горечи.

Расследованием было установлено, что Гукалин, раненный в бою, возвращался на самолете с поврежденной тягой управления руля высоты. Возможно, произошло то же самое, что и с моей машиной, когда в нее попал зенитный снаряд. Но на самолете Гукалина тяга, не полностью перебитая, разрушилась в воздухе при подходе к аэродрому. Спастись на парашюте раненый летчик не смог.

Особенно тяжело переживал потерю Жени Игорь Середа. Они однокашники, вместе пришли в полк и, летая в одной эскадрилье, не раз спасали друг друга от смерти. Потеря боевого друга потрясла Игоря. Долгое время он был неузнаваемо рассеян и удручен.

Командир полка в эти дни не перегружал первую эскадрилью заданиями. Если они и планировались, то в составе не менее восьми машин. Но не зря говорят в народе: пришла беда – отворяй ворота. Через три дня погиб помощник командира части по воздушно-стрелковой подготовке Герой Советского Союза Федор Семенов.

…19 октября 1944 года наш полк выполнял очередную задачу по прикрытию наземных войск. Летчики третьей эскадрильи в этот черный для нас день уже дважды выходили на передний край. Мы также вылетели вторично. Воздушная обстановка была не сложная, но коварная. Облачность – шесть-восемь баллов, нижняя ее кромка на высоте 1500 метров, верхняя граница – 2000–3000 метров.

«Фоккеры» в таких погодных условиях действовали малыми группами: парами и одиночными самолетами наносили удары по нашим объектам. Учитывая характер их действий, мы были вынуждены держать выше облаков одну пару истребителей. Это в какой-то степени сковывало инициативу гитлеровцев, избавляло нас от их неожиданных атак. Выходы «фоккеров» из облачности прекратились, похоже на то, что фашисты покинули поле боя. Но, изучив повадки этих изрядно пощипанных и потерявших прежний лоск вояк, мы были готовы ко всему, к любой неожиданности.

Время нашего барражирования истекало, на смену шла первая эскадрилья, возглавляемая Федором Семеновым. В его восьмерке командир подразделения Щетинин, многоопытные воздушные бойцы Жигуленков, Середа, Шпынов, Погодин и еще два молодых, но уже обстрелянных в воздушных схватках летчика.

Группа летела в зону прикрытия под облаками. Прежде всего обмен информацией: я коротко сообщил о хитростях в действиях «фоккеров», Семенов принял мое сообщение к сведению. Перебрасываюсь несколькими словами с Борисом Жигуленковым. И в это время пара из моей группы, которая находилась выше, опускается под облака, и все вместе мы уходим на свой аэродром.

По характеру принятой мною информации можно было судить о бодром настроении, боевом духе прибывших на передовую товарищей, особенно их командира, неудержимого в схватке с врагом, горячего и азартного. Правда, в атаках Федор излишне порой увлекался преследованием противника, старался довести дело до полного его уничтожения, забывая обезопасить тылы.

Зная свою слабость, он просил друзей:

– В интересах боя, для пользы дела одергивайте, братцы, мою боевую прыть. Не обижусь, спасибо скажу. А если я уж очень рассвирепел на немчуру – поддержите огнем. Словом… прикройте!

Летчики хорошо изучили нрав ведущего командира. Поэтому почти всегда держались поближе к «неукротимому Феде», так они его называли между собой. И самые тяжкие бои заканчивались успешно…

Вскоре после того как мы покинули передний край, ведомая Семеновым первая эскадрилья встретила четверку «Фокке-Вульфов-190», которая только что выскочила из окон облачности. Четверка Жигуленкова находилась выше немецких самолетов и стремительно напала на врага. Молниеносная атака – и два замыкающих группу «фоккера» падают. Отличное начало!