делаете.

Я набрал воздуха в легкие, и тихо сказал:

– Сейчас я ненадолго выйду, а когда вернусь, то вы меня выслушаете. Если все то, что я вам

скажу, покажется не заслуживающим внимания бредом, после нашего разговора, то я готов буду

помочь вам в том, что вы сейчас хотите с собой сделать. Но если в моих словах вы увидите хотя бы

каплю здравого смысла, то сможете принять решение, которое станет самым важным за всю вашу

жизнь.

Она кивнула, и я отпустил ее подбородок. Выйдя, я нашел ближайшую курилку для

персонала, и трясущимися руками извлек сигарету из пачки. Прикурив, я закрыл глаза и некоторое

время стоял не обращая ни на что внимания.

– Что скажешь?

Жена Сережи подошла ко мне так, что я даже не ощутил ее присутствия рядом.

– Ты ошиблась в оценке. Это не девятка. Это твердая десятка.

– Десяткой я считала бы человека, который по прихоти устраивает геноцид.

– А вот это как раз было бы где-то на уровне семи-восьми. И там решение было бы намного

проще. Черт, ну и дельце же ты мне подкинула…

– Ты ей поможешь?

Я вздохнул.

– Проблема не в том, что я не хочу ей помочь. Очень хочу. Проблема в том, что меня надо

было звать через пять минут после того, как все произошло. Она сейчас сама не хочет, чтобы ей

помогли, и пока это будет так – я бессилен.

– Но ты же можешь…

– Не могу. Помочь можно только тому, кто сам хочет, чтобы ему помогли. А она хочет умереть.

– И ты допустишь это?

– Не совсем. Я поговорю с ней еще, и если она изменит свое решение, то будем исправлять

ситуацию, но если она будет продолжать желать смерти… Мне придется помочь ей в этом.

– Что?!?

– Мы давно с тобой знакомы. Скажи, я когда-нибудь, на твоей памяти, отказывался помочь?

Она неуверенно пожала плечами.

– Нет.

– В том то и дело. Я обязан ей помочь тем, или иным методом. Но помочь я ей могу только

исходя из ее желания. Из ее готовности к тому или иному.

– А надавить на нее ты можешь? Она сейчас не может здраво соображать.

– А потом, когда она поймет, что ей все навязали, она сама покончит с собой. Нет уж. Знаешь

что, ты же ее подруга? Сможешь узнать мне телефон ее мужа?

– Да, а зачем…

– Так надо. Здесь вообще надо заходить с нескольких сторон. Как минимум с двух.

– Хорошо, узнаю… А чего ты сюда вылетел на перекур? Я в кабинете у себя разрешаю курить.

– Хорошо, но ей тоже надо было одной побыть. Ладно, пойду к ней. Найди телефон мужа, и

скинь его мне на мобильник.

Я вернулся к «клиентке», которая сидела с отсутствующим видом. Сказать, что при виде ее

сердце кровью обливалось – не сказать ничего.

– Ну что, - сказал я мягко – продолжим?

Дождавшись ее кивка, я сел рядом с ней.

– Знаю, что вас это ни в малой мере не утешит, но вы, в отличие от меня, напустили то, что

живет в вашей душе на себя, а не на окружающих. Вы спрашивали меня, что же я сделал? Что же…

Извольте. Я расскажу.

Это был долгий рассказ о тех днях, которые случились после смерти моей матери, и до того

момента, как мне позвонил Олег. Я рассказал ей все, без утайки, во всех подробностях, и все

время моего рассказа, я наблюдал за ее реакцией.

В какой-то момент, мой рассказ увлек ее, и она слушала хотя бы на время позабыв про свою

ситуацию, и это можно было считать довольно большим достижением, поскольку в такой период

жизни человек не особо интересуется делами окружающих.

Когда рассказ был закончен, я вытащил сигарету, и закурил. Меня самого трясло от