Номер на телефоне высвечивался незнакомый, и я, предвкушая новую работу, снял трубку.

– Слушаю вас?

– Извините, мне этот телефон дали, и сказали, чтобы я вам позвонил.

Хм-м-м… Голос совсем детский, лет десять, от силы двенадцать.

– Вы мне поможете? Мне сказали, что вы мне поможете.

– Прошу прощения, я не работаю с детьми. А кто дал вам этот номер?

– Я не знаю. Какой-то дядя. Он сказал, что вы мне поможете.

– Ладно, мальчик, где ты находишься?

Он назвал адрес.

– Хорошо. Ты там один?

– Да.

– Я скоро подъеду, и мы поговорим о том, чем я смогу тебе помочь.

– Хорошо.

Он повесил трубку, а я задумался. С детьми я не работал в принципе, но иногда дело могло

быть таким, что у ребенка возникали вовсе недетские проблемы, которые даже взрослые не

всегда могли решить.

Решив, что съездить все-таки стоит, я принялся собираться.

Когда через полчаса я подошел на место, я увидел одиноко сидящего мальчика. В руках он

держал довольно серьезную модель телефона, причем говоря «держал», я подразумеваю хватку,

которой утопающий хватается за спасательный круг.

– Ты звонил мне – сказал я ему.

Он недоверчиво посмотрел на меня и нажал кнопку вызова. Через пару секунд мой телефон

зазвонил, что я ему успешно и продемонстрировал.

– Вы мне поможете?

– Давай посмотрим. Расскажи мне, что случилось?

Он расплакался.

Никогда раньше я не чувствовал такой смеси эмоций, которая была в нем. По крайней мере,

не чувствовал в ребенке.

Здесь были горечь и отчаяние, одиночество и предательство, щедро подкрепленные болью

и страхом. Эмоции взрослых, прошедших не через одно десятилетие жизни, но никак не ребенка.

Я положил руку ему на плечо, и он мигом вскинулся, но потом его взгляд остыл, и я увидел то,

что заставило меня содрогнуться.

Глаза старика, на детском лице. Старика, повидавшего такое, о чем не расскажешь никому.

– Что случилось, малыш, – тихо спросил я – чем тебе помочь?

– Много плохого – ответил он, размазывая слезы по физиономии.

Я вытащил из кармана носовой платок, и отдал ему.

– Этот телефон тебе дал тот же дядя?

– Да.

Я аккуратно взял у него трубку и набрал первый попавшийся номер из памяти.

– Прошу прощения, я хотел бы вернуть телефон владельцу, но не знаю где его найти.

В ответ мне сказали и то, кому принадлежит телефон, и как с ним связаться. Я поблагодарил,

и набрал названный мне номер.

– Слушаю вас?

– Привет. У меня тут твой телефон. Объясниться не хочешь?

– Я не могу сейчас. Только вечером. Помоги пареньку, я не знал к кому можно еще

обратиться.

– Я не помогаю детям, но в этот раз, похоже, что будет исключение.

– Хорошо. Я наберу тебя вечером, и все объясню.

– Тебе придется сильно постараться.

Я повесил трубку. Человек, с которым я только что общался, довольно давно и плотно

крутился в криминальных кругах, и был моим информатором, за когда-то оказанную ему помощь.

Если он дал мальчику свой телефон, то, как минимум, можно было ожидать связи с чем-то

незаконным, и, как мне подсказывал инстинкт, омерзительным.

– Расскажи мне все – попросил я.

Сказанная в ответ мальчиком фраза была сродни удару в солнечное сплетение.

– Моя мама меня продала.

Я очень долго молчал, пытаясь придти в себя, после чего все-таки спросил:

– И что ты хочешь, чтобы я сделал?