Шрифт:
Церковнослужители шли широко, и в промежутки ей было видно тех, кто несет хоругви, а это было самое необходимое. Ведь как раз вышитую хоругвь с изображением Георгия Победоносца нес Володя Вознесенский, который вот уже несколько месяцев занимал ее воображение. Всякий раз, когда Соне доводилось видеть его – бравого, с военной выправкой, в мундире с золотыми пуговицами и блестящей пряжкой ремня, сердце ее начинало восторженно биться, а кровь приливала к щекам, делая их пунцовыми.
Поначалу она оправдывала свои чувства тем, что всегда немного завидовала мальчикам и, пожалуй, сама могла бы блеснуть в таком мундире, лихо проскакать на коне и тому подобное.
Потом она поняла, что смирилась со своей женской участью, и зависть перешла в обожание. Нарочно, в дни отпуска Владимира, она каждый день навещала подружку, чтобы полюбоваться своим кумиром. Она приносила свой альбом, куда он вписал несколько строк о юных розах.
Теперь, шествуя позади него и издали бросая горестные взгляды, Соня страдала – ее кумир должен так скоро отправиться на место службы! И у нее нет никакой надежды на взаимность – ей всего тринадцать лет!
Рядом с Соней шла Эмили, которая тоже совсем не думала об эпидемии холеры. Ее мысли о монастыре тоже начали блекнуть. Сначала на нее воздействовала Ася, хладнокровно заявив, что монастырской жизни изнеженная Эмили не выдержит.
– Но почему?
– А потому. Ты думаешь, монахини только молятся Богу и бродят в размышлениях по саду?
– Ну…
– Монахини все делают сами. Сеют хлеб и убирают его, обрабатывают лен, готовят еду, стирают. Они даже строят сами, ведь мужчин у них нет.
– Но…
– А зимой монахини ездят в лес за дровами, возят их на санях, сами пилят и сами колют дрова.
– Но… когда же они молятся Богу?
– А вот во время работы и молятся.
Асины утверждения не могли подвергаться сомнению, поскольку все знали, что первые годы своей жизни она провела в монастыре.
И все же сильнее Аси воздействовал на Эмили Алеша Вознесенский, однажды выбрав ее королевой.
После того случая Эмили вдруг поняла, что это совершенно особенный мальчик. В его облике, в его худом лице и глазах цвета речной гальки теперь она видела непохожесть, резкое отличие от остальных. И то, что он выделил ее из всех девочек, было, конечно же, главным его достоинством.
Но сегодня он шел рядом со своим старшим братом, нес хоругвь и походил на архангела Михаила. Она шла позади него и видела тонкую шею со спускающимися на нее русыми волосами и левое ухо, не торчащее, как у некоторых, а, напротив, прижатое к голове.
– Пойдем пролезем под иконой! – дернула ее за руку Соня.
Соня вместе с Манечкой Вознесенской уже выходили из своего ряда, чтобы пробежать вперед.
Пролезть под иконой преподобного считалось большой удачей. Так ты приобщаешься к святому и, конечно же, получаешь от него защиту и благодать.
Эмили не долго раздумывала и кинулась вслед за девочками. Дождавшись своей очереди, нырнула под большую старую икону, которую несли два причетника.
– Теперь мы точно не заболеем! – шепнула Соня и стрельнула глазами туда, где золотом отливали хоругви.
Эмили тоже взглянула туда и робко улыбнулась. Алеша Вознесенский, серьезный и бледный, скользнул по ней взглядом и не ответил на улыбку.
Он не увидел ее!
Эмили остановилась как вкопанная. Если бы Соня не утянула ее за собой, она бы так и осталась стоять, и ее, пожалуй, затолкали бы совсем.
Нет, он, конечно же, видел ее, но не обратил никакого внимания! Это еще хуже, чем если бы он не заметил или не узнал. Как же так? Ведь совсем недавно, в Петров день, на ярмарке, куда она отправилась вместе с Асей, Алеша так мило оказывал ей знаки внимания! Он купил Эмили сахарного петуха, катал на каруселях, а когда они всей большой компанией гуляли на Валу, то шел с ней рядом и буквально заглядывал в глаза. И вдруг такой холод!
Эмили так расстроилась, что уже ничего не видела и не слышала вокруг.
Отец Сергий повернулся к ним и негромко сказал:
– Помолитесь за свою подружку, дети мои. Ей теперь нужна ваша помощь.
Эмили устыдилась своих мыслей и стала думать об Асе.
Маменька сказала недавно, что Августина теперь круглая сирота. И что «если бедняжка выживет», то заботой маменьки станет «устройство ее судьбы». Предположение, высказанное вслух, было столь чудовищно, что Эмили похолодела. Ни смерть одноклассницы Анхен, Липочки, ни кончина повара не подействовали на девочку так, как только одно это предположение, высказанное маменькой. Ася, подруга ее детских игр, почти что сестра!
Эмили стало стыдно, что во время крестного хода позволила себе эгоистические светские мысли, и она начала истово, искренне молиться любимскому святому, вымаливая подружке избавление от хвори.
О чудодейственном свойстве крестных ходов в городе существовало неоспоримое мнение большинства.
Отец Сергий спустя несколько дней после описанного события сделал запись в летописи своего прихода:
28 числа июня, в подторжье Петровской ярмарки, открылись в городе Любиме признаки холеры, а около 10-го и смертность от оной и продолжалась долее половины августа. Умерших от болезни было по городу тридцать человек возрастных. Когда же граждане усердно решились принять к себе образ преподобного Геннадия, тогда болезнь начала умягчаться; а когда обнесли сей образ с крестным ходом вокруг города, тогда начала прекращаться, и очень скоро прекратилась. Эти события сильно укрепляют любимцев в той вере, что настоящее явление холеры, как и прежние, прекратилось по ходатайству и молитвам преподобного о. нашего Геннадия, Любимоградского Чудотворца.