Лелька издали с беспокойством наблюдал за буйством этой веселой дружбы, ходил кругами, так, что все заметили и уже начали подшучивать над бессердечием Аси, и наконец приблизился настолько, что Манечка сжалилась и позвала:

– Что же вы стоите, Александр? Идемте с нами! Самовар со столба стаскивать.

И они толпой двинулись на площадь.

Было Прощеное воскресенье. Все просили друг у друга прощения за прошлые обиды. И утром произошел маленький эпизод, который несколько смутил Асю своей неожиданностью. Они с Сонечкой зашли к Вознесенским, расцеловались с Машей, матушкой Александрой, поймали подростка Ванечку, который не хотел целоваться с девицами и прятался в чулане. Отец Сергий тоже вызвался спрятаться, с тем чтобы девицы нашли его и расцеловали. Всем было ужасно весело. А после блинов, когда Ася с Соней уже вышли на крыльцо, поджидая подружку, вслед за ними вышел Алексей. Едва взглянув на Сонечку, он шагнул к Асе и сказал:

– Простите меня, Ася, за все!

У него было столь непривычное выражение лица, что Сонечка невольно попятилась и скрылась в сенях. Ася осталась с Вознесенским наедине и совершенно растерялась. Она даже отступила чуть, на случай если он вздумает целоваться. И проворно кивнула. Да, она прощает.

– Правда прощаете? – спросил он и совершенно серьезно взглянул на нее.

Вот уж к чему она оказалась не готова! Ей хотелось, чтобы минута неловкости быстрее прошла, чтобы копуша Маша поскорее вышла на крыльцо.

Вознесенский взял ее руку, на которую она не успела надеть варежку. Наклонился и поцеловал. И тотчас отступил в сени, закрыл за собой дверь.

Ася почувствовала, как начинают пылать щеки, как кружится голова. Она прижалась щекой к морозному окошку веранды и оставила на стекле подтаявший след своей щеки.

На площади уже кипели страсти. На столбе – высоком, обледенелом – висели сапоги, муфта из куницы и на самом верху – самовар. Мужики и парни один за другим пытались влезть на столб, но это оказалось не так просто.

Подошел генерал с шикарно одетой женой и дочками в одинаковых серых шубках.

Толпа на площади все прибывала, а призы оставались на столбе.

– Ну что такое! – рокотал генерал. – Где орлы-то? Володька, покажи им! Видеть не могу!

Володя, смеясь, только головой покачал:

– Больно высоко, дядя Георгий! Пусть вон Артемка слазит, он помоложе.

Артем долез только до середины и пулей вернулся вниз. Кузины чуть слышно хихикнули.

– Да ну… – отдуваясь, ворчал он. – Скользкая, зараза…

– Александр, что же вы? – вдруг обратилась Маша к Лельке. – Не хотите разве подарить муфту даме вашего сердца?

Лелька, сверкнув очками, учтиво поклонился:

– Я бы с превеликим удовольствием, Мари. Но нахожу эту забаву излишне плебейской.

– Вот как? – живо на его реплику повернулся Алексей, который стоял довольно далеко, возле своих кузин, и слышать разговора вроде бы был не должен.

Лелька только снисходительно пожал плечами:

– Разве вы не согласны со мной, господа?

– Я – нет! – отозвался Алексей, сбросил шинель, сорвал с Артема варежки и подступил к столбу.

– Браво, Алекс! – крикнула одна из кузин. – Мы ждем тебя с победой!

– Хочу муфту! Хочу муфту! – запрыгала та, что помладше.

Все задрали головы и стали следить за движениями Алексея. Он так плотно обхватил руками и ногами обледенелый столб, что казалось – сросся с ним. Худой, жилистый, он вроде бы состоял из одних сухожилий. Ася невольно наблюдала, как напрягаются жилы на его худой шее, как он ловко подтягивается на руках и как ноги его, цепкие, сильные, толкают упрямца вверх…

Она отвернулась.

– Нахожу эту забаву довольно глупой, – сказал Лелька, видя, что она не хочет смотреть. – Не лучше ли прогуляться?

– Да, да… – согласилась Ася, чувствуя, что краснеет.

Они едва отошли, как единый вздох толпы заставил их остановиться. Ася обернулась. Алексей благополучно миновал сапоги, добрался до второго крючка, где висела муфта.

– Орел! – рокотал генерал. – Славный юнкер! Молодца!

– Берите муфту, Алекс! – верещала кузина.

Но впереди, выше, висел самовар! Ася уже догадалась, как поступит Вознесенский. Так и есть – он полез выше!

И вот, уцепив самовар, перевесив его за веревку себе за плечи, Алексей под восторженные крики публики спускается вниз.

Генерал принимает из рук племянника заветный приз и высоко поднимает над головой. Все кричат, целуются, смеются…

Алексей со своим самоваром направляется к стоящим в сторонке родителям. Матушка сдержанно улыбается, качает головой. Она довольна.

Но победа брата разжигает Владимира. Он бросает шинель в руки Мити Смиренного и лезет на столб!

Сонечка не спускает с него глаз. Но эти кузины! Они прямо-таки визжат от восторга, когда Владимир достигает заветного приза и с муфтой за пазухой съезжает вниз!