Ася побрела в беседку, где на столике все еще лежали оставленные ею цветы.

– Вы быстро бегаете, Ася.

Она обернулась. Позади нее стоял Алексей. Она вспыхнула, вскочила, хотела пройти мимо, но он снова поймал ее за руки.

– Послушайте меня, Ася. Не уходите. Мне нужно вам кое-что сказать.

Ася освободила руки и отошла к перилам, повернулась к реке. Отсюда были видны мостки для полоскания белья, наплавной мост, омут, где тонул Петер. Все было прежним, из детства. Только они были другими.

– Вот здесь я впервые вас увидел, – сказал Алексей. – Помните?

– Прекрасно помню. Я сидела под лопухом. А вы показали мне язык. Очень романтично.

– Вы не любите цветы?

Ася повернулась к нему. Он стоял возле столика и смотрел на нарциссы, которые, конечно же, завяли.

– Это вы прислали? К чему?

– Считайте, что в знак примирения. Мы оба повзрослели, давайте не будем больше враждовать?

Она пожала плечами.

– И не думала с вами враждовать. Скорее всего мы с вами и не увидимся больше.

– А вы бы хотели… не видеть меня больше?

– Послушайте, Алексей. К чему эти витиеватые разговоры? Что-то не пойму я вас. Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

– Что?

– По-моему, я ясно выразился.

– Вы собираетесь жениться… в девятнадцать лет?

– Да, именно. И хочу, чтобы моей женой стали вы.

– Но почему я? Ведь вы… вы не любите меня!

– Вы верите в любовь, Ася? Вот уж никогда бы не подумал! Все эти ахи, вздохи… Вам не идет. Я вас представлял такой рассудительной, строгой, умной…

– Я вам не верю, – оборвала Ася. – Вы снова хотите меня подразнить и заставить злиться. Только у вас ничего не получится.

– Глупости, – остановил он ее и повернулся к реке.

Теперь они оба смотрели на воду. Она краем глаза видела его нервные пальцы, теребящие листик цветка, почувствовала его напряжение. Ей вдруг передалось его волнение и стало трудно дышать.

– Глупости. Я все обдумал. Война скоро закончится, вы переедете со мной в Петербург. У вас будет все, что вы захотите. Я… обещаю вам, что… не разочарую вас.

– Я поняла! – вдруг медленно заговорила Ася. – Вас Маня надоумила! Вы пожалели меня! Вот уж совершенно напрасно! Я не нуждаюсь в вашей жалости, Вознесенский, ясно? Я… сама сумею… позаботиться о себе…

Алексей скривился, как от боли, смял в пальцах и выбросил истерзанный цветок.

– Ну что вы говорите, Ася… – покачал он головой.

– Вы на моих глазах постоянно оказывали знаки внимания Эмили Сычевой! Вы вскружили голову девушке и так трезво, так холодно теперь рассуждаете о браке со мной?

Он поморщился:

– Терпеть не могу глупых влюбленных барышень. Я это делал, лишь чтобы вас позлить, но вы…

– Да вы страшный человек, Вознесенский! Я и слушать вас не желаю! Пустите меня!

Алексей загородил ей выход из беседки. Они стояли так близко, что она снова уловила его особенный запах. Она отступила на шаг.

– У меня мало времени, – сказал он. – Я скоро уезжаю… Могу дать вам лишь сутки на размышление.

– Не о чем мне размышлять!

Вознесенский вышел, остановился на тропинке.

– Я подожду до завтра.

Ася вышла из беседки, торопливо прошла мимо Алексея и возле земской больницы свернула в улицу.

Как она ни возмущалась, как ни злилась и ни уговаривала себя, что думать здесь не о чем, все же в эту ночь уснуть она не смогла. Она была в смятении.

Разговор с Алексеем все перевернул с ног на голову. Во всей этой детской горячности и очевидной для нее нелепице просматривалось что-то неуловимо привлекательное. И чем больше она об этом думала, тем яснее для нее становилось, что предложение Вознесенского, если только не имеет цели разыграть или посмеяться над ней, несет в себе рациональное зерно смысла.

По крайней мере он не врал ей о любви, в которую с его стороны она бы не поверила однозначно. Он обещал ей дом, положение в обществе – то, к чему она стремилась и чего ждала от жизни. И, что самое главное, брак с Вознесенским сразу, безоговорочно дал бы ей семью, большую семью – отца и мать, братьев и любимую сестру. То, чего ей больше всего не хватало в жизни. К тому же он – офицер и с годами станет похож на своего дядю, бравого военного из лодки. А она, пожалуй, будет походить на ту даму, супругу дяди… О! Это так заманчиво…