— Надеюсь, вместе с самолетами подкинут людей, — пробурчал военинженер вторанг Селиванов.

— Будут люди, не беспокойся, Аристарх Савельевич, — успокоил инженера Овсянников, — транспортники будут со своими ремонтниками и механиками. Матчасть тоже обещают подкинуть.

— И еще одно, — особист поднялся на ноги и, заложив руки за пояс, произнес по слогам: — Все, абсолютно все должны знать, что к нам перебрасывают бомбардировочный полк. Усекли?

— Кто должен знать? — прищурился капитан Иванов. Комэска неприятно поразила резкая перемена манеры разговора оперуполномоченного.

— Это означает, что я разрешаю аккуратно «проболтаться» местным, если вдруг кто-нибудь будет навязчиво любопытен и неприлично дружелюбен.

— Интересно девки пляшут, — буркнул себе под нос Ливанов.

Старлея меньше всего волновала обеспокоенность Гайды соблюдением секретности, спать не хотелось, а вот взять увольнение и вместе с Максом и Димой махнуть в город — дело стоящее. Главное — вернуться домой до ужина, Владимир чувствовал, что следующая ночь будет загруженной. Иван Маркович опять назначит два вылета, один за другим. Благо ночи длинные, цели в последнее время назначают в Южной Англии, полетное время невелико. А спать будем после ужина и между боевыми заданиями, пока механики баки заливают и бомбы подвешивают.

На следующий день после приезда Владимир отправился гулять по родному городу. Выходить на морозец с утреца не хотелось, но все Ливановы сразу после завтрака собрались на работу. Сидеть дома в гордом одиночестве и слушать радио Володе тем более не хотелось. Не для того отпуск даден.

Впрочем, выбравшись на улицу и вдохнув полной грудью морозный воздух, курсант Ливанов не пожалел о своем решении. Чистый свежий воздух, сыплющий с неба снежок, пытающиеся разогнать утренний сумрак ранние фонари и свет окон — красота-то какая! Вчера он еще ничего не понял, только сейчас дошло, дом — это родной дом, тот город, где прошло детство.

Стоило выйти со двора и сделать пару шагов по мостовой тротуара, как на Володю нахлынули воспоминания. Все случившееся с ним в этом городе, на этой улице, на той скамейке под рябиной, ожило и отозвалось в сердце болью.

Такое все близкое, родное, стоит только протянуть руку, пробежаться по дворам и задворкам, застегивая на ходу потертую шубейку, скатать снежок и со всей дури зашвырнуть его в стену школы, так, чтобы хлопнуло под окном завуча, и все оживет и вернется. Старые друзья набегут на разбойный свист в два пальца. Учительница опять укоризненно качнет пальцем при виде оседлавших старую вербу озорников. Дворник Митрич постарается вытянуть метлой поперек спины пацанов, затеявших сооружать краснопресненскую баррикаду из дворовых скамеек и старых бочек.

Нет, все это прошло, было и уже не вернуть. Детство осталось позади. Никто не прибежит на озорной свист, на бегущего со всех ног человека и не обернутся, решат: опаздывает куда-то. А ежели баррикаду сооружать, при этой мысли Владимир многозначительно хмыкнул, да Митрич первый поможет скамейки переставить, еще скажет, что давно собирался старые бочки на свалку оттащить, да все руки не доходили. Нет, все кругом осталось таким же, как прежде, просто Владимир изменился, повзрослел, вырос из вихрастого паренька Володи.

Первым делом курсант Ливанов направился в военную комендатуру зарегистрировать документы. Это в двух кварталах от дома, старое здание за парком Ильича, рядом с гастрономом. Отметиться следовало бы еще вчера вечером, сразу по приезде в город. Но жизнь, как всегда, расходится с установленными нормами и правилами, на то она и жизнь. Володя надеялся, что военком не будет придираться к мелочам. Так и вышло, военком был мужиком понимающим. Он только хитровато прищурился, окидывая Ливанова оценивающим взглядом.

— Правильно, что утром прибыл. Полдня отпуска лишними не будут.

— Так точно, товарищ старший лейтенант! — о такой мелочи Володя и не подумал. Отпуск начинается с момента прибытия к месту назначения.

Выставив на штампе сегодняшнее число и время 8.00, военком ударил им по отпускному удостоверению.

— Отдыхай, курсант, и смотри — патрулю пьяным не попадайся. — С этим отеческим напутствием Ливанов выскочил из кабинета, не забыв поблагодарить седовласого старлея.

— Молодежь, молодежь, — покачал головой военком, глядя в окно на сбегающего по лестнице зеленого курсантика.

Сколько таких юнцов повидал на своем веку старший лейтенант Иевлев, и не сосчитать. Всю жизнь в армии. Пятый сын малоземельного крестьянина служить ушел добровольцем, только чтобы без куска хлеба не остаться. Да так и прикипел душой к армии. При старом режиме выслужился в унтер-офицеры. Затем революция. Красная армия. Бросать службу Иевлев не хотел. Он и не умел в этой жизни ничего. Только когда все сроки службы прошли, незаметно подкралась отставка по возрасту, пришлось уходить из армии, но недалеко. Военная комендатура — это тоже военная часть, пусть нестроевая.