Устремив тяжелый взгляд под ноги, Шурик разговаривал так, как будто мы расстались на той неделе:

– Что делаешь вечером?
– спросил он.

Отвечаю коротко, по-деловому:

– Я абсолютно свободен.

Шурик одними губами ловко переводит папиросу из одного угла рта в другой и подсасывает. Папироса оживает, вспыхивая красным огоньком. Шурик щурит глаз и вкусно пыхает дымком.

– Я лично сегодня занят, - говорит он.
– Иду к врачу. Что-то ухо разболелось.

Эту фразу Шурик и раньше произносил чуть ли не ежедневно. И каждый раз таким тоном, будто болезнь уха для него - полная неожиданность. Но услышать это сейчас было обидно.

– Зачем же тогда спрашивал?
– не удерживаюсь я от вопроса.

– Просто так. Надо же о чем-то с тобой говорить.

Откровенность Шурика даже не сердит меня. Видимо, в мое отсутствие случилось нечто такое, от чего мой друг ослаб на голову.

– Как дела в целом?
– спрашиваю я исключительно для снятия возникшего напряжения.

– Работаю, - уныло ответил Шурик и неожиданно замечает.
– Однако ты здорово облысел!

– Ерунда, - отмахиваюсь я.

Пытаясь уйти от неприятной темы, интересуюсь, не женился ли он?

– Мне и одному неплохо. А у тебя, смотрю, плохи дела.

– Это еще почему?

– Скоро совсем лысый будешь. Как твой папашка, будешь зимой и летом ходить в берете. Смешно!

Сказано грубо, но верно. Мой отец лыс, как коленка, и, стесняясь этого, постоянно ходит в берете.

– Ерунда.

– Ничего не ерунда. Бабы лысых не любят.

– Схожу к врачу. За деньги вылечат. Шурик продолжает нудеть:

– Наследственная лысина не лечится. Тут никакие деньги не помогут. Посмотри на нашего президента. Если бы лысина излечивались, неужто президент не нашел бы денег?

Шурику, как видно, доставляет удовольствие обсуждать мою лысину. При этом он упорно смотрит куда-то вниз. Меня это стало раздражать.

– И пальто у тебя дурацкое, - ни с того ни с сего брякает Шурик.

Раньше Шурик был нормальным парнем. А сейчас стал полным идиотом. Только идиотам доставляет радость резать правду-матку. Шурик - идиот в квадрате. Он режет и режет, как заведенный, эту одному ему нужную правду. Его, видимо, не остановить. Делаю последнюю попытку. Пытаюсь перевести разговор в нормальное русло.

– Шурик, я вчера вернулся из армии. И еще не успел купить гражданскую одежду.

Шурик зевает. Ему абсолютно все равно, успел я купить одежду, не успел, где я пропадал два года, служил в армии, болел или сидел в тюрьме. Терпение мое лопнуло.

– Шурик, мне пора.

– Иди. Кто тебя держит?
– ответил Шурик и, едва не задев локтем, уходит. Ни тебе "здравствуйте", ни тебе "до свидания"! Как будто меня не существует.

От встречи с Шуриком остается неприятный осадок. Мой бывший приятель не только постарел, он основательно поглупел. При случае обязательно ему скажу: "Знаешь, дорогой, прежде чем судить других, нужно посмотреть на себя в зеркало. Тупица!" Так и скажу: "Ту-пи-ца!" Терять мне нечего. Общаться с Шуриком в своей новой жизни я не собираюсь.

Часть 3. Крашеный кролик.

Трясусь в трамвае. Смотрю в окошко и думаю о своем. В армии было проще. Там моя лысина никого не волновала. А здесь, на "гражданке", это заботит всех.

Что-то заставляет меня обернуться. На очередной остановке в трамвай входит молодой человек. На нем белая курточка с капюшоном и металлическими пластинами вместо пуговиц. И пахнет от него свежим огурцом! Сердце мое екнуло. Классная курточка! Сразу видно, заграничная вещь! Хотел бы я иметь такую. И пахнет от молодого человека по-заграничному. Хотел бы я так пахнуть.

Моя остановка. В последний раз окидываю взглядом молодого человека и выхожу из трамвая. Прощай, незнакомец! Ты никогда не узнаешь, что стал для меня эталоном. Спасибо тебе! Теперь я точно знаю, что мне нужно.

К моей радости, магазин оказался битком забит финскими белыми курточками с капюшоном и металлическими пластинами вместо пуговиц, а также французской туалетной водой с запахом свежего огурца. Точь-в-точь как у моего трамвайного эталона.

Не раздумывая, покупаю курточку и бутылочку с зеленоватой жидкостью. На это уходят все деньги до копейки. Домой возвращаюсь пешком. Не то чтобы я боялся ездить зайцем, без билета. Нет. Просто не люблю.

Да и дорога совсем не в тягость. Теперь, когда есть белая финская курточка и французская туалетная вода, у меня точно начнется новая жизнь. И никакой Шурик не посмеет сказать, что я одет по-дурацки.

Много времени не понадобилось, чтобы осознать: финская курточка с капюшоном сидит на мне, как на корове седло. Шурик сказал бы "по-дурацки".

Не могу понять, почему на молодом человеке в трамвае такая в точности курточка смотрелась красиво, а на мне ужасно. Неудача с курткой действует удручающе. Даже французская туалетная вода уже не в радость. Скверно! Стыдно перед родителями. Их деньги потрачены зря.