Для встречи с Рафиком надеваю свою новую белую куртку. Не жалея, обливаюсь французской туалетной водой. На дворе - начало декабря, поэтому беру с собой в целлофановом пакете подарок отца, кроличью шапку.

Долго хожу вокруг памятника Маяковскому. Рафик прилично опаздывает. Моя первая тусовка, кажется, накрывается медным тазом. От досады исполняю куплет, подражая менту Борису:

Поручик Голицын, тра-та-та, тра-та-та,

Корнет Оболенский, налейте ля-ля,

Зачем нам, поручик, тра-та-та, тра-та-та?

Чужая ля-ля-ка нам совсем не ля-ля.

Холодно! Подхожу к высокому и плечистому молодому человеку в очках. Так же, как и я, он долго ждет кого-то.

– Не май месяц, - говорю я ему.

– Да уж!
– отвечает парень.

Не знаю зачем, интересуюсь:

– Вас, случайно, не Рафиком зовут?

– Рафиком, а вас?

Называю себя и говорю:

– Привет, дружище!

Чудеса! Этот человек хоть и Рафик, но никак не может быть моим Рафиком. Мой был маленького роста, щупленький и без очков. Или я все забыл?

Мы вяло пожали друг другу руки. Ладонь у молодого человека сухая, пожатие сильное. Нет, определенно это не тот, кого я жду. У моего Рафика руки были потные.

– Очень рад, - говорю я.

– И я рад, - грустно вторит молодой человек.

– Какие планы на вечер?
– спрашиваю я.

– Не знаю даже. А у вас какие?

– Тоже не знаю. Предлагайте.

Молодой человек задумывается и осторожно говорит:

– Если честно, я совсем не узнаю Вас. Наверное, вышла какая-то ошибка.

После таких слов остается одно: разбежаться в разные стороны. Одна только мысль, что мне придется возвращаться домой, туда, где спит вечно голодный Борис, а на кухне грустит его жена, где в большой комнате стоит моя раскладушка и телевизор, возле которого молчаливо сидят родители... Одна только эта мысль заставляет действовать решительно.

– Послушайте, - дрожащим голосом произношу я, - в конце концов, какая разница, знакомы мы или нет? Главное, мы здесь, и у нас свободный вечер. Давайте сходим в ресторан. У меня есть деньги.

Молодой человек молчит.

– Послушайте, - привожу я последний аргумент.
– Я только что вернулся из армии. Считайте - два года отсидел в тюрьме.

Молодой человек делает едва уловимое движение назад.

– Не бойтесь, я действительно служил в армии. Два года! Честное слово. Послушайте, Рафик... Вы ведь на самом деле Рафик?

– Да, я Рафик.

– Послушай, Рафик, два года я не общался с девушками. Пойдемте в ресторан или кафе, или куда скажете, лишь бы было тепло и много девушек.

Молодой человек задумывается, снимает очки и начинает протирать кончиком шарфа.

– Извините, - говорит он.
– Я, наверное, не смогу. У меня дела.

– Какие еще дела?

– Важные.

– Ну какие такие важные, конкретно?
– наседаю я.

– У меня встреча с девушкой, - признается Рафик и краснеет.

– С девушкой! А у нее подруга есть?

– Есть.

– Послушайте, Рафик, будьте человеком, возьмите меня с собой! Я вам не помешаю!

Рафик смотрит, как смотрят на смертельно больного. Конечно, в моей наглой просьбе есть доля унижения. Но, в конце концов, все поступки, совершаемые по желанию, а не по необходимости, наглы по форме и унизительны по содержанию. И потом, мне ужасно не хочется возвращаться домой, а хочется познакомиться с девушкой!

– Хорошо, - сдается Рафик, - но сначала мне нужно позвонить.

– Не вопрос. Как ее зовут?

– Натали.

– Красивое имя.

Демонстрируя свою полезность, протягиваю другу деньги.

– Не нужно. У меня мобильный телефон, - отвечает Рафик.

Демонстрирую свою воспитанность: отхожу, чтобы не мешать разговору. Хожу кругами, вприпрыжку. Куртка совсем не греет, хотя сделана в Финляндии.

Уже металлические пластины моей белой курточки покрылись инеем, уже уши потеряли всякую чувствительность, а капюшон не спасает, и мне волей-неволей приходится надеть отцовскую кроличью шапку, а Рафик все никак не может убедить неведомую мне Натали выйти и выяснить какое-то недоразумение, к которому Рафик, по его словам, непричастен.

И когда казалось, что договориться им не удастся, Натали вдруг сдалась. Лицо Рафика устало светлеет. И я вспомнил эту бледную улыбку: точно так Рафик улыбался на моих проводах в армию. Да, это мой Рафик! Да, это мы с ним ходили в парашютный клуб и мы оказались в числе немногих, которых не допустили до прыжков с самолета: Рафика из-за пло-скостопия, а меня из-за давления, подскочившего, я думаю, от страха.

– Натали согласилась выйти на пять минут, - торжественно сообщает Рафик.

– Слава Богу, - говорю я.
– Куда едем?