Однако, то, что он чувствует или не чувствует ко мне, не изменит моих собственных чувств. Теперь я знаю, что всегда буду любить его до самого последнего дня моего существования, - грустно вздохнула она.

– Я не верю, что он безразличен к тебе, Кенди, - искренне сказал Ив.
– Как мужчина, я могу понять чувства Грандчестера к тебе, и даже притом, что я бы очень хотел сказать тебе противоположное, если я хочу быть честным с тобой и с самим собой, я должен признать, что он определенно выглядит очень влюбленным в тебя.

Некоторым образом, я чувствовал это с самого первого дня, когда увидел его, ночью, когда ты вернулась с фронта... Так или иначе, для меня результат всегда одинаковый. Похоже, любовь отказала мне в благосклонности, - закончил он уныло.

Сердце Кенди вздрогнуло от комментария Ива, и ее характерный заботливый дух отчаянно пытался найти слова утешения для человека, чье сердце она только что против своей воли разбила.

– Ив, я знаю, что все, что я могу тебе теперь сказать, может прозвучать пусто и бессмысленно, - начала она.
– Я понимаю твою боль, потому что я была в подобных ситуациях раньше, и хорошо знаю, каково это, когда сердце разбито. Тем не менее, любовь не всегда будет отворачиваться от тебя…

Ты замечательный человек, и я уверена, что много женщин хотели бы быть любимыми тобой и искренне любили бы тебя ответно. Это лишь вопрос времени.

Молодой человек посмотрел на Кенди с грустной улыбкой.

– Меня не заботят все эти женщины, о которых ты говоришь, Кенди, - подумал он.
– Я бы хотел, чтобы именно ты могла бы любить меня ответно.

– Спасибо, мой друг, - сказал он, прилагая усилия, чтобы сдерживать слезы.
– Теперь я полагаю, что ты хотела бы вернуться в больницу, - предложил он, не глядя в глаза Кенди.

– Думаю, что это было бы наилучшим решением, - ответила она.

Миссис Кенвуд была на своем регулярном патруле, когда она поняла, что одна из кроватей пустует. Однако, поскольку это была кровать Терри, она ничуть не волновалась . Пациент, в конце концов, почти поправился, и небольшая ночная прогулка не причинила бы вреда. Кроме того, это был не первый раз, когда он делал что-то подобное, и старая леди это знала.

– Такой молодой, и страдает от бессоницы!
– думала она.
– О, бедное дитя!

И после этого размышления она продолжила проверять других пациентов.

– Уже заполночь!
– думал он.
– Какого рожна она пытается доказать?

Молодой человек шел по темному коридору твердыми и длинными шагами, ясно свидетельствующими о его физическом выздоровлении, но также и его нервозности. Он оставил позади палаты и операционные и шел в проход, который вел к общежитиям персонала. Он хорошо знал, куда направляется, потому что в предыдущие месяцы он приходил тем же путем несколько раз поздними вечерними часами. Он брел к ее комнате, прислонялся лбом к деревянной двери ее спальни и представлял, как следует ритму биению ее сердца, пока она спит. Он привык оставаться в безмолвии бесконечный момент, ощущая чувствами души ее сущность, ее тепло, ее вкус и звук ее дыхания.

Все же, этим вечером его экспедиция была не столь же приятна, как раньше. С каждым новым шагом температура его тела повышалась, а его разум бередили неясные мысли. Временами Терренс Грандчестер ненавидел себя. Его дурной характер, его неуверенность, замаскированная под высокомерие, неизлеченные внутренние раны, его враждебность и страстное средце всегда доставляли ему много хлопот, и даже при том, что его работа заключалась в том, чтобы управлять и симулировать эмоции, всякий раз, когда дело касалось Кендис Уайт, его самообладание испарялось, и его чувства хаотически овладевали его действиями.

И он был там, слоняющийся кругами по коридору, который вел в комнату Кенди, нетерпеливо поглядывая на настенные часы, и сверля взглядом оконные стекла, не появился ли вдалеке автомобиль.

– Что я здесь делаю?
– говорил он себе, когда его разумная часть пыталась выбраться на поверхность.
– Я что, имею право вмешиваться в ее личную жизнь? Кто я для нее? Просто друг. Кто-то, кого она любила однажды, но позже покинувший ее, чтобы дать обещание жениться другой женщине. Что я значу для нее теперь? Возможно только память о некотором моменте ее прошлого, которое она не хочет вспоминать. Тогда, как смею я быть здесь, ожидая здесь, как обманутый муж?
– но секунду спустя, как его воинственная часть возразила: - А как насчет ее взглядов? Как насчет всех тех моментов за эти месяцы, когда я держал ее руку, и она ее не убирала? А цветок в вазе каждый день, закаты, которые мы делили в саду, ее озабоченность моими отношениями с матерью и тысяча подробностей, которые заставили расцвести мои надежды? Нет! Ей не отвертеться от тех запутанных знаков, которые она посылает мне! Она обязана мне объяснить!

И так он продолжал ходить кругами, споря с собой, должен ли он остаться или уйти, и терзаясь болезненными предположениями о том, что в это время могли делать Кенди и Ив.

Внезапный порыв пронесся сквозь ночь, предвещая неизбежный дождь. Машина остановилась прямо перед общежитиями персонала. Как только шум двигателя затих, новое неприятное молчание воцарилось меж молодым доктором и блондинкой. Они оба знали, что настало время для их последнего прощания, и ни один из них понятия не имел, как выйти из болезненной ситуации. Не говоря ни слова, Ив открыл дверцу водительского места, вышел из автомобиля и обошел его, чтобы открыть дверь Кенди. Девушка приняла руку, которую он предложил ей, но как только она оказалась снаружи и попыталась высвободить свою руку из руки молодого человека, она поняла, что он не отпускал ее.