– Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, любимая, - дрожащим голосом произнес я.
– Не надо стыдиться своей красоты. Пожалуйста, позволь мне разделить с тобой скрытые чары физической любви. Я обещаю, что это будет приятно для нас обоих.

Некоторые говорят, что я симпатичная, но я всегда сомневалась в их суждениях. Тем не менее, в этот момент Терри заставил меня почувствовать себя прекрасной и желанной, словно греческая богиня, и неожиданно я перестала стесняться. Даже тогда, когда он начал покрывать поцелуями мои чувствительнейшие уголочки, выпивая из моей груди всю мою душу, или когда его руки закончили ритуал, освобождая нас обоих от остатков одежды.

Я не в первый раз видела его обнаженным, но обстоятельства были настолько другими. Тогда в операционной меня заботило лишь спасение его жизни, но теперь, посреди темноты, едва освещаемой свечою, он представлял собой захватывающее дух видение. И я, созерцающая его мужскую красоту, впервые восхищаясь величественным зрелищем наших различий, а он смотрел на меня, как будто я была единственной женщиной на Земле.

Я протянула руку к его лицу и отбросила несколько каштановых прядей, которые накрывали его милый лоб. Я не знаю, что я сделала в этот момент, но, должно быть, мои мысли во вздохе передались его сердцу, потому что он улыбнулся мне, и его лицо осветилось огнем, которого я никогда не видела в нем. Я обвила руками его шею, и мы официально начали исследовать наши тела в общем приключении, которого никогда не смели вообразить во всей его степени.

Мы бесконечно признавались друг другу в нашей взаимной любви; нашими трогательными словами, нашими губами, каждой новой лаской, которой мы учились, каждым биением сердца, которое яростно учащалось, внутри наших неясных стонов, всеми нашими вздохами и каждой мыслью, которую мы могли разглядеть один в другом. В этом волшебном восторге, где не существовало границ между его и моим телом, то, как его руки отливали мои изгибы и мои - его поджарые мышцы, было лишь логическим последствием нашего предыдущего духовного соединения.

Я не отводил глаз от своей жены и задавался вопросом, когда мой ангел успел превратиться в соблазнительную Афродиту, впервые делящую со мной постель. Она была даже красивее, чем в моих самых честолюбивых мечтах, и в то же время меня неистово привлекала и пугала ее невозможная красота. А вдруг она исчезнет, если я опять до нее дотронусь? Я колебался. Но ее ласковое касание моего лба убедило меня, что, несмотря на мою невероятную судьбу, это все-таки явь. Мое сердце бурлило от радости, так что у меня не было иного выхода, кроме как выпустить этот разгорающийся огонь через мои ласки, простым способом, который создал Господь, чтобы выразить то, что находится за пределами человеческих слов.

Я простирался до каждой возможности, которую блаженная география предлагала мне в качестве щедрого подарка. Мои руки и губы измерили и попробовали каждую частичку ее молочной вселенной, а мой пульс бился в таком темпе, который я никогда не думал, что могу выдержать и остаться в живых. Что бы я ни познал как удовольствие прежде, стало жалким и нелепым по сравнению с высшим блаженством, созданным из восхитительных изгибов и пульсирующих долин. Вскоре все превратилось в сладостные женские стоны в моих ушах, лепестки роз под кончиками моих пальцев, обширные горизонты шелковистой кожи, фонтан ароматов, пробудивших мои самые сокровенные желания, пока мои руки ласкали драгоценность меж ее бедер.

Что бы я ни желала от его тела, ничто не могло сравниться с тем, что он дарил мне этой первой ночью. Даже, когда я подумала, что растаю в его объятии, я пришла к выводу, что я преодолела первое потрясение, и мое сердце начало приказывать мне ласкать его все смелее с каждым разом. Дрожащими пальцами, слишком неопытная, но полная любви, я принимала каждую часть его крепкого тела, удивляясь гладкому контакту его кожи.

Никто никогда не говорил мне, как должно жене доставлять удовольствие своему мужу, а с другой стороны, я ведь игнорировала длинный список придуманных нашим обществом запретов, ограничивающих женский чувственный опыт. Тогда, я лишь повиновалась единственному разумному совету, данному подругой: следовать своему сердцу. Так что я инстинктивно делала то, что любовь диктовала мне, каждой новой лаской открывая места, разжигавшие в нем огонь.

Что касается его наступлений, смелеющих с каждой секундой, то они вели меня на грань удовольствия, и я ощущала, как незнакомое тепло прокралось из низа живота, наполняя мое тело и заставляя меня истекать желанием его еще большей близости, превыше объятий, так, как мужчина может быть близок к женщине.

Мне не нужно было говорить ему, чего я хотела. Он опять прочел мои мысли.

Эта женщина, которую я встретил, когда мы были только подростками. Эта женщина, которую я с тех пор безумно полюбил. Эта женщина, которую я потерял из-за своей глупости в прошлом и только что вернул божественной милостью, которой, я был уверен, что не заслуживал, вот-вот должна была стать моей и только моей, потому что я решил, что буду не только ее первым, но и ее единственным.

Я смотрел с нежным огнем в ее изумрудные глаза, и она возвратила взгляд с такой же любовью. Она знала, что я собирался овладеть ей, и посреди страсти на ее прекрасном лице показалась еще и странная смесь торжественности и радости.

– Будь моей, - прошептал я ей, снова вдыхая опьяняющий запах ее волос.
– Будь моей женщиной, моей женой, моей единственной.

– Не бойся, возьми меня сейчас, - ответила она, и я медленно вошел в ее плоть, обнаружив к своей радости, что ее тело несильно сопротивлялось, чтобы принять меня.