Как же легко в будничных проблемах забыть о таких простых радостях жизни. Никогда не думала, что массаж лица может быть таким приятным, я могла бы так наслаждаться им еще несколько часов подряд, но мастер закончил и мне пришлось со вздохом разочарования отправиться отмокать в джакузи с ее задорными бульбочками и струями. Лепестки роз и нечто чудно пахнущее витало в воздухе - вот он рай для женщины. Но все когда-нибудь заканчивается, и я довольная, отдохнувшая, с еле заметной улыбкой, блуждающей на моих губах, словно парила над землей.

С тех пор как я побывала в магазине одежды вместе с Сашей, у меня больше не было случая попасть туда. Да и неприятные эмоции, которые я там получила, крепко засели в мозгу. Но сейчас, когда я чувствовала себя прекрасно, первый же магазин поманил меня выставленной в витрине комбинацией белья. Я очень любила красивое нижнее белье и стоило лишь увидеть что-то понравившееся мне, то остановить меня уже было нельзя. А теперь просто никому и не позволила.

Выбор товара был большой, но мой взгляд натолкнулся на кружево нежно розового цвета, такое легкое, почти невесомое. Оно очень подходило и к моей белой коже и к светлым волосам, а главное в нем я чувствовала себя пленительной и соблазнительной. То ли бунт против приказа Саши, чтоб я спала обнаженной, то ли простое желание приобрести что-то красивое притянуло меня к шелковой ночной рубашке: тоненькие бретельки оставляли плечи открытыми, а ткань так и льнула к телу, подчеркивая стройность и скрывая соблазн, тайну.

Это был один из многих магазинов, которые я посетила, так же мое внимание не обошел и детский универмаг, где для своей обожаемой доченьки я купила комбинезончик на осень, подшитый овчинкой, шапочку и довольно милого плюшевого мишку, который покорил меня своими печальными, но такими добрыми глазками. День получился замечательным и, войдя в квартиру, я с удовольствием услышала воркование моей малышки и такое же родное лепетание бабушки, которая не спускала ее с рук. Ведь все так хорошо, если б только Сашенька… но я не знала что нужно сделать, чтоб он стал таким как прежде, а главное, чтоб он полюбил свою дочь.

Но Саша все так же возвращался домой, пробубнив что-то себе под нос, даже не взглянув на Тори. Более того, он старался не находится с ней даже в одной комнате, делая вид, что ее вообще не существует. В этот вечер Тори как никогда капризничала и затихала только у меня на руках. Муж заметно нервничал, требуя моего внимания, а я разрывалась между двумя дорогими мне людьми.

Именно в этот день раздался звонок, которого я так боялась.

– Привет, цветочек, - я услышала знакомый голос Жарова.

– Привет, - тихо прошептала я, и с ужасом увидела как Саша взял на руки дочь, а его глаза были холодны как арктический лед. Федя все не умолкал, рассказывая, что снял офис, купил маленькую квартиру, если б мне не было так страшно, то я б визжала от восторга и радости за него, но …

– Федя, мне это не интересно, - я говорила сухо, хоть внутри у меня все болело и протестовало против этого.
– Я подумала и знаешь, не звони мне больше. Что? Саша? Причем здесь он? Ты считаешь, что он заставил меня сказать тебе это?
– я засмеялась, это было мало похоже на смех, скорее напоминал скрип дверей, - Федя, я люблю своего мужа, а он любит меня, а ты, а что ты? Ты никто, понимаешь никто! Да, мы были друзьями, да ты мне помог, но это все. Ты мне не веришь? Не будь глупцом, да ты и в подметки не годишься Лебедеву, и твое щенячья любовь или как ты это называешь, уже в печенках сидит, так что не докучай больше нам!

Я пыталась положить трубку и заметила, что никак не могу попасть на рычаг, так мои руки тряслись. Горло перехватило от сдерживаемых рыданий, от отвращения к себе мне стало тошно и, еле добежав до туалета меня вывернуло, все что я ела сегодня изверглось из недр моего желудка. В зеркале я увидела бледное лицо с дрожащими губами.

Как я себя ненавидела, и как я ненавидела Сашу. Моя любовь превратилась в пепел и я только теперь осознала, какое он чудовище. Он играл нашими жизнями, чтоб удовлетворить свои амбиции.

– Браво, - Лебедев вошел вслед за мной, аплодируя мне, - я бы наверное тоже поверил, если б не увидел твое лицо. Как он это воспринял?

– Он больше не потревожит нас, - таким же сухим, как у Лебедева, голосом сказала я, - можешь радоваться, он больше даже в мою сторону не посмотрит.

Я сказала правду, Федя никогда не простит мне этого и никогда не узнает ради чего все это было сказано. Он никогда не узнает, что в моем сердце поселились такие чувства как ненависть и пустота. Федя был для меня потерян, единственный человек, который понимал меня без слов, знал все мои привычки и любимые вещи. Я не плакала ни сейчас, ни на протяжении последующих двух месяцев. В августе Тори исполнилось четыре месяца, она стала очаровательной, бабушки ее баловали, а дедушка носился как с королевой. Десятого августа у Жарова был день рожденье, и я раз десять тянулась к телефону, но быстро одергивала руку. Долго себя уговаривать я не смогла и набрала знакомый номер, но, к моему сожаленью, он был отключен. Я быстро позвонила по- домашнему, трубку взяла его мама.

– Лиличка это ты, девочка моя, здравствуй, сто лет тебя не слышала.

– Я вас с именинником поздравить хотела, - пролепетала я, - а Федин телефон отключен.

– Спасибо, дорогая мне очень приятно, что ты помнишь, - ее голос погрустнел, - телефон он поменял. Не знаю, что между вами произошло, но он запретил мне говорить о тебе, прости.

– Как он?

– Замечательно, он создал с товарищем свою фирму, не помню, как она называется. Теперь он большой человек, купил себе квартиру и машину, вообще изменился, стал взрослее. Домой почти не приезжает, много дел. Он хорошо зарабатывает, зовет нас с отцом в столицу, ну а мы, конечно, никуда отсюда не уедем. Лиля, я думаю, вы обязательно помиритесь, когда-нибудь, правда?