Я хочу иметь купальный костюм с, по крайней мере, одним, а лучше двумя, а еще лучше тремя кармашками, один из которых должен находиться с внутренней стороны. В действитель ности таким скрытым кармашком для хранения ключика от шкафа в раздевалке или пары сотенных купюр на экстренный случай в стародавние времена оснащались почти все мужские костюмы для купания.

Я хочу купальный костюм, который деликатно подчеркивает достоинства мужчины, но, тем не менее, не дает понять, обрезан он или нет. Одним из самых серьезных достижений «сексуальной революции» было упразднение располагавшихся внутри плавок бандажиков, удерживающих сии достоинства в определенном положении, ради свободы размахивать этим достоинством во все стороны. Раньше, когда мужчина заказывал у портного брюки, его спрашивали, «на какую сторону он носит». А теперь мы с вами можем плавать не только вверх и по центру, но и направо и налево.

Я хочу купальный костюм, который не будет врезаться в «спасательный круг», накопившийся у меня на талии. Я хочу купальный костюм, в котором я буду звездой пляжа, пусть даже только в своем собственном воображении. Я хочу купальный костюм, который есть само искусство.

Я хочу, чтобы у моего купального костюма была нейтральная плавучесть и чтобы под него не попадали пузыри воздуха. Я хочу, чтобы мужчины в своих купальных костюмах были украшением пляжа, а некоторые из них носили купальные костюмы с верхом (особенно те, кому теоретически можно было бы ходить в бюстгальтере).

Воспитанному купальщику следует надлежащим образом прикрывать свое тело. Мне совсем не хочется, чтобы сидящие за соседним столиком прибрежного ресторана люди видели, как я заляпываю соусом «маринара» свои сиськи. Настоящий джентльмен по пути на пляж и с пляжа прикрывает свою наготу. Именно для этих случаев нам нужны саронги, полинезийские лавалавы, парео, африканские кикой и прочие аксессуары, пришедшие из стран третьего мира. Разоблачившись, мужчина может использовать эти декоративные одеяния в качестве подстилки или подушечки, а после купания они уберегут от воздействия влаги кожаные сиденья его «Астон-Мартина DB5».

«Кабана», то есть пляжный ансамбль из стилистически координированных верха и низа, – это пример шикарной мужской моды, к сожалению, так и не сумевшей вернуться из модной ссылки. Мужчины выглядели в этих комплектах из индийских тканей просто чудесно, особенно во время ланча у бассейна. А еще одной трагедией я считаю тот факт, что сегодняшняя après-купальная мода обходит своим вниманием некогда универсальный махровый халат. Повторюсь, что тело мужчины должно быть прикрыто не только по пути на la plage и обратно, но и тогда, когда он заходит в прибрежное бистро. Великолепным пляжным аксессуаром является саронг, и лучше всего он выглядит на тех солнцепоклонниках, которые выбирали его себе во время путешествий по далеким странам со странными названиями.

Мужчина должен иметь в своем распоряжении несколько купальных костюмов, чтобы наготове всегда имелся один сухой. А еще у опытного купальщика всегда с собой купальные тапочки. Кое-кто из вас сейчас на эти слова, конечно, презрительно фыркнет, но ветераны средиземноморских пляжей знают, что там не один только песок. Еще там на любую нежную ногу найдутся и камни, и медузы, и ржавые гвозди.

Грядет революция. Я понял это в прошлом году, когда сидел в «Арсенале на Пятой Авеню» и ждал начала показа мужской моды от Тома Брауни. Я читал в «Нью-Йорк таймс» о законодательном тупике в Конгрессе, и внезапно меня, словно запущенная Зевсом с Олимпа (высота 2917 метров) молния, поразила мысль, что если мы сможем серьезно изменить мужскую одежду, то, вследствие этого, такие же серьезные изменения могут произойти и в окружающем нас мире. Когда началось шоу и на подиум вышли молодые люди в надетых поверх брюк газовых юбочках, бабушкиных платках на плечах и шляпках-таблетках на головах, я почувствовал какую-то магическую связь между этим действом и патовой ситуацией в Конгрессе, финансовым кризисом и, может быть, даже глобальным потеплением. Но позвольте мне совершить небольшой экскурс в историю.

Большинство мужчин считает, что мода придумана для женщин. Они думают, что мужчина, желающий как-то выделиться своим внешним видом, ищет свой стиль, а не следует моде. Мода – это явление массовое. Это то, что делают все вокруг, словно по приказу какого-то странного, незримого правительства, определяющего, что сегодня модно, а что – уже нет. Неисповедимы пути моды, и тренды ее возникают по всему миру почти одновременно, будто по велению какого-то легкомысленного божества. Создается впечатление, что мода – это не столько изобретения отдельных дизайнеров, сколько творение нашего массового сознания или коллективного бессознательного. Одним словом, даже замечая, что она существует, мужчины из всех сил стараются ее игнорировать.

Мне кажется, я сам убедил себя в том, что мужчины никогда не будут участвовать в модном процессе так же активно, как женщины, и что это, в действительности, хорошо. Я даже придумал себе присказку: «Я был узником моды, но вышел потом под залог» и некогда считал ее образцом высокой поэзии. Если по правде, так она даже и на приличный афоризм никогда не тянула, и моя жена недовольно морщилась каждый раз, когда я ее произносил. Мне думается, ей, отчаянной и неисправимой моднице, всегда казалось, что я кривлю душой и участвую в модном процессе гораздо активнее и глубже, чем хочу признаваться. Теперь я в этом признаюсь.

Я всегда любил одежду и интересовался модой с самого детства. Причем меня интересовала не только своя собственная одежда, но и то, что было надето на окружающих. Мне кажется, что я просто уже в те времена обладал полным интуитивным пониманием «Теории праздного класса» Торстейна Веблена. Понятно, что саму книгу я в начальной школе еще не читал, но, тем не менее, в тех случаях, когда не было повода одеться ковбоем или Тарзаном, я с превеликим удовольствием носил то, что, по моему мнению, было модно. К моменту достижения пубертатного периода я уже был уверен, что девушки из Vogue и Harper’s Bazaar выглядят в сто раз сексуальнее и интереснее девушек из Playboy . Выдающиеся размеры признаков принадлежности к виду млекопитающих не казались мне чем-то редкостным и, соответственно, совершенно не возбуждали. Да и концепция «девушки из соседнего двора» меня привлекала не сильно. Во-первых, я тогда жил в Кливленде, штат Огайо. И оттуда великолепный мир модных слухов и сплетен из соответствующих рубрик журнала Vogue виделся очаровательным местом, куда очень хотелось сбежать навсегда. Казалось, что только мир моды может спасти меня от скуки и монотонности обычн ой жизни, и я мечтал в него переселиться. А когда появились мини-юбки и возникло движение модов (британская молодежная субкультура, возникшая в конце 1950-х годов и достигшая пика в середине 1960-х. Отличительной чертой модов было особое внимание к своему внешнему виду. – Прим. ред. ), возможности моды внезапно стали казаться безграничными. Мода в моих глазах обрела силу ядерного оружия… она могла раз и навсегда покончить с известным нам миром, перенести нас всех в далекие страны и в какое-то лучшее будущее.