послужит тебе уроком.

Фитц извернулся, чтобы лизнуть свой бок.

– Даже не слушаешь меня, не так ли? Зачем я беспокоюсь?

– Тот же вопрос я задаю себе каждый день, - сказал голос позади меня.- Это хорошая

тренировка родительских обязанностей.

Папа спустился по ступенькам с крыльца. На нем была форма цвета хаки и его

форменная шляпа.

– Ого, событие городского масштаба для нашего смотрителя парка!
– сказала я.
– Вас даже

заставляют форму надевать. Мама Хейли будет счастлива. Она думает, что ты в ней круто

выглядишь.

Папа стал таким же красным как и его волосы.

Смех мамы донесся из студии.

– Майя Делани. Оставь отца в покое.

– Это сущая правда. Николь слышала, как она сказала, что любит парней в форме. Если

ты папе надоешь, её дверь открыта. Но тебе придется носить шляпу.

Папа издал сдавленный хрип.

Мама только рассмеялась.

– Спасибо, что предупредила. А теперь шевелитесь. Вы знаете, что будет, если вы

опоздаете. Дэниел ждать не будет. Придется его догонять.

– Что было бы наибольшим злом - хорошие дороги или скорость его грузовика?

Холодный нос потерся о мою руку.

– Даже Кэндзи знает, что вы опаздываете, - крикнула мама.
– А сейчас идите.

Я махнула ей в окно её мастерской в передней части дома. Дойдя до конца подъездной

дорожки, я повернулась.

– Пап? Не мог бы ты…?

– Проверить птенцов, потому что ты снова проспала?

– Ну, да. Извини, - я попятилась.
– В эти выходные мы едем в Ванкувер делать

татуировку на мой день рождения.

Он отрицательно покачал головой и направился большими шагами к сараю.

– Ну конечно, уходишь от разговора, - сказала я.
– Какие у меня будут неприятности, если

я её сделаю?

– Завтра татуировки не будет, Майя, - крикнула мама.
– Мы это ещё обсудим. А теперь

шевелись.

Папа исчез в сарае, где я держала раненых и брошенных животных, которых он находил

в парке. Я их выхаживала и отпускала, если могла, или передавала в центр для диких

животных, если не могла их выходить. Они не домашние животные. Фитц был

исключением. Его поймал капканщик, который никогда не видел рысей на острове, и

позвонил моему отцу. После того, как Фитц поправился после ампутации, я его

выпускала два раза, но он возвращался. Так он дал понять, что остается даже ради еды и

защиты от хищников с их четырьмя лапами.

Моим единственным домашним питомцем был Кэндзи, немецкая овчарка, которую

родители купили, когда мы переехали в Сэлмон-Крик, и они решили, что стофунтовый

пес будет хорошим другом для девочки, которая любит бродить по лесам, набитым

медведями, пумами и другой живностью, которые могли принять ее за легкую закуску.

Было бы все по-другому, если бы я взяла Кэндзи с собой на озеро в прошлом году?

Серена и я никогда не брали Кэндзи с собой, потому что когда мы с Сереной бесились, она думала, что мы тонем, и пыталась нас спасать. Кэндзи могла бы спасти Серену.

Я много об этом думала. Я много думала обо всем. Шесть месяцев психотерапии не

убедили меня в том, что я не права, когда говорю, что могла спасти Серену.

Мне не хотелось так начинать свой день, поэтому я отодвинула эти мысли в сторону, когда мы шли. Стояло божественное осеннее утро, необычно сухое для этой части

острова Ванкувер. Массивные канадские ели и кедры обрамляли дорогу, изрытую колеей.

Ветер заставлял танцевать солнце в качающихся ветвях и Кэндзи металась вдоль

дорожки, кидаясь на солнечные пятна как щенок. Пронизывающий ветерок разогнал

остатки сна, тревожа мозг запахами кедра и плодородной, влажной от росы земли.

Утро было тихое, как обычно. Никакого пригородного движения. Мы - единственная

семья, живущая в парке. Это частные владения. И целый город тоже.

“Сент-Клауд Корпорейшн” купили эту землю за пять лет до моего рождения и решили, что это будет прекрасным местом для размещения сверхсекретного исследовательского

центра.

Здесь жило менее двухсот жителей. Они получали выплаты от семьи Сент-Клаудов. Они