После столь необходимого душа, я надеваю джинсы и футболку, а потом аккуратно наношу макияж. Прежде чем начать день, который не жду с нетерпением, я бегу вниз по лестнице в поисках папы. Его нигде нет, только записка, прикрепленная к холодильнику магнитом из стейк-хауса «Салливан». Он уже ушел на работу. Наверное.

Папа бросается в работу, едва она появляется. Я вижу его только после девяти часов вечера, а также по воскресеньям. Однажды, после ее ухода, он объяснил мне, что это помогает ему оставаться сосредоточенным и не думать о ней. Я скучаю по нему. Быстро съев рогалик, я надеваю сапоги, купленные онлайн, проскальзываю в парку «Норт Фейс» и направляюсь в мою новую школу. Прогулка в школу оказывается такой же ужасающей, как я и ожидала. Пока с трудом пробираюсь через тротуары, еще не прочищенные после ночного снегопада, я злюсь на себя за то, что не подвернула джинсы. Их низ намок, и теперь мне холодно. Боже, как же я скучаю по шлепкам.

Когда я подхожу к Северной школе Нейпервилля, моему новому дому вдали от дома, то не думаю, что парковка может быть полностью забита машинами. Должно быть, я насчитала как минимум десять машин «БМВ», две «Ауди» и смехотворное количество «Вольво». Кто, черт возьми, эти дети? Очевидно, богатые и знаменитые. Папа обещал купить мне машину, когда я отправлюсь в колледж, но я никогда не рассчитывала на такую машину, как одна из этих. Кроме того, я бы предпочла ходить пешком.

К счастью, первое время меня никто не замечает. Единственный, кто заговорил со мной, так это всеобщий предмет обожания Камерон, он сидел за мной на всемирной истории. Он, кажется, искренний, но я не собираюсь заводить здесь друзей. Я всего лишь хочу оставить все это позади и отправиться в колледж.

Отлично! Переполненный кафетерий, поганая еда и подростки, учащиеся в частной школе, которые думают, что они дар божий в этом мире. Я же девушка, которая любит поесть; я наслаждаюсь едой, но здесь она ужасна. У меня нет другого выбора, кроме как салат-бар. Даже когда я смотрю через стекло, то должна признать, что эти угощения выглядят вкусно.

Пока ем кроличью еду, я смотрю через кафетерий и понимаю, что не осталась совершенно незамеченной, как думала. Я узнаю его из класса; Камерон явно хорошо выглядит. Он на самом деле горяч, но как только я вижу крутящуюся возле него куклу Барби, он становится именно тем, кем, как я думаю, он и есть. И это единственное, чего хотят парни. После публичной демонстрации любви становится понятно, что это всего лишь соглашение. Я возвращаюсь к своему гороху и не обращаю ни на кого внимания.

К счастью, этот день скоро закончится, и я с нетерпением жду, чтобы почувствовать на своем лице холодный воздух. Когда копаюсь в своем шкафчике, хватая домашнюю работу, которую нужно сделать вечером, я ощущаю у себя на затылке чье-то дыхание. Кто бы это ни был, он немного неловко близко, хотя я никогда не была застенчивой.

Я поворачиваюсь.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спрашиваю я.

— Как прошел твой первый день, Кэт? — спрашивает Камерон.

Я закатываю глаза.

— До этого момента все было хорошо, — огрызаюсь я.

Он хмурится.

— В чем, черт возьми, твоя проблема?

— В тебе. Мне не интересно, так что иди... пытайся вернуть Барби, — говорю я, захлопнув шкафчик.

По тому, как он уронил челюсть, могу сказать, что я застала его врасплох.

Он пожимает плечами.

— Отлично. Мне тоже было приятно с тобой пообщаться.

Он разворачивается на пятках и стремительно уносится прочь. Я не могу не задуматься о нем — он слишком старался со мной подружиться. Когда он говорил со мной, его зеленые глаза пронизывали меня насквозь. Я даже чувствую себя немного плохо за то, что так отвратительно вела себя с ним, но прямо сейчас я не могу беспокоиться о его чувствах. У меня есть что оберегать.

Я смотрю через плечо на то, как он уходит. Не могу не заметить его тело. То, как он ходит, его рюкзак, переброшенный через плечо, и, что неожиданно для меня, нотный лист, выглядывающий с заднего кармана его джинсов от «Левайс».

Камерон

Я всегда сижу в конце класса, потому что так гораздо легче наблюдать за девушками. Уже через пять минут после начала лекции, они легко отвлекают меня, отбрасывая волосы и шурша у своих ртов карандашами. Похоже, выпускной год пройдет незаметно — полгода уже позади, не за горами и колледж.

Я сижу на своем обычном месте, ожидая, когда горстка красоток провальсируют в своих коротких юбках и маленьких топах в облипку, когда входит она. Я никогда ее раньше не видел, и она застает меня врасплох. Настолько, насколько это вообще возможно, я сажусь за партой прямо. Парты в средней школе не предназначены для моих шести футов двух дюймов[2], поэтому, если я не опираюсь вперед, то мои колени упираются в крышку стола.

Я вкратце изучаю ее, пока она двигается в конец класса, и могу сказать, что она, безусловно, отличается от среднестатистической девушки из Нейпервилля, к которым я привык. Понятия не имею, кто она, что странно, потому что уже январь, и никто не упоминал о новой девушке. Когда она присаживается прямо передо мной, мне тяжело не заметить, насколько она красива. Она в джинсах и сочетающейся черной футболке. Она носит слишком много серебряных колец: по одному почти на каждом пальце. Когда она поднимает волосы и стягивает их резинкой, то я не могу не заметить на ее затылке татуировку. Маленькую, в форме сердца с проходящей через него изогнутой линией. Это напоминает мне об ожерельях, что носили девушки, когда были маленькими: разбитые на две части сердца, означающие «лучшие друзья навсегда».

Я хочу поговорить с ней, мне нужно узнать имя этой девушки.

Прежде чем потерять самообладание, я быстро хлопаю ее по плечу. Почему-то она совсем не похожа на других.

— Эй, я Камерон. Ты новенькая, да?

Она оборачивается.

— Хм, да. Как ты догадался?

Хмм. Это не тот ответ, который я надеялся услышать.

— Я не видел тебя раньше, вот и все.

Слышу, как закрывается дверь. Не смотрю, но слышу, что миссис МакЛафлин начинает лекцию о Французской революции. Я игнорирую ее.