Стас повернулся туда, где над неподвижным телом Толяна все еще колдовали эльфы. Подошел Леха. Присел над пленником и осторожно расстегнул подбородочный ремень, чтобы скинуть с головы шлем, украшенный длинными турьими рогами.

– Не трудись, Леша. Он мертв. Мертв, как и тот, – кивнул головой в сторону привязанного к дереву стрелка. – И все остальные.

– Тебе почем знать… – огрызнулся Леха.

Со стуком на землю из шлема вывалилась голова. Пустые, широко раскрытые глаза уставились в небо.

Округу огласил душераздирающий волчий вой. В лагерь возвращалась стая. Прямо через головы стоящих тесным кругом с окровавленными мечами воинов мелькнуло растянутое в полете серое тело и широколобый волк встал рядом со Стасом.

– Все хорошо, Старый. – успокоил он вожака, потрепав по мощной шее. – Или, наоборот, все плохо. Я еще и сам не знаю.

И зашагал к принцу.

– Стас, на нем нет не единой царапины, – догнал его Леха. – И на остальных, тех, которых сбили арканами ребята Хруста, тоже… Я проверил. И все на одно лицо.

– А чему ты удивляешься? – неохотно отозвался Стас. – Сам мог бы догадаться, что хозяин подчищает хвосты. Я же не зря тебя просил пощупать того, первого. Тело не могло остыть так основательно за несколько минут. Он шел и стрелял мертвым. Кто-то ловко воспользовался его телом. Влез в него, как в скафандр…

Остановился за спиной у принца. Опустил на его плечо свою руку. И Леха с удивлением увидел, как могучий эльф ткнулся лицом вперед так, словно на его плечи свалилась скала.

– Я не могу, Слав, – виновато вздохнул принц и отвел глаза в сторону. – Стрела наговоренная. И заклятие может снять только тот, кто заклял ее.

– Бодрен, ради всего святого… – едва слышно выговорил Стас, с трудом шевеля враз пересохшими губами. – Я не могу потерять его. Леха да он, вот и все, что связывает меня с моим миром. Ты же должен понимать…

Леха смотрел на эльфа дикими глазами.

– Не верю! – с ненавистью крикнул он прямо в лицо эльфа. – Не верю во всю эту вашу лабуду! Не верю!

Рухнул на колени и сгреб Толяна за отвороты волчовки.

– Толян! Братуха! Разводишь нас? Кончай придуривать.

Гладко выбритая голова парня моталась из стороны в сторону.

– Леха, прекрати истерику…

– Толян, Стас ждать не будет. Без тебя уйдет. Копытами звенит. – Глаза у Лехи дурные, влажные.

– Прекрати!

Отодвинул упирающегося друга рукой и присел рядом. Отвернул волчовку и накрыл рану на просторной груди рукой.

«Хорошо, что не срезень, а бронебойная… – подумал он. – Ранка, как от «Макарова». Иначе располосовало бы на половину груди».

Над телом Толяна повисло легкое, прозрачное или призрачное, как кисея, облачко. И Стас, или только показалось, расслышал неясное бормотание.

Прошла минута, другая… Мозг работал, как метроном, отсчитывая секунды. Ощутил в ладони покалывание.

Счастлив Леха. Может позволить себе все, что угодно. Даже закатить истерику. Сорваться до эмоций, до слез. Кричать и задыхаться от ярости и бессилия.

Привязался к простодушному братку с по-детски наивными глазами, под волчовкой которого таилось, несмотря на все, его глуповатое естество, отзывчивое и доверчивое сердце. Верное и преданное.

«Он будет жить, витязь, – забился в сознании женский уверенный голос. – Я не позволю ему умереть. Пока он сам того не захочет. Судьба этого мира многие века будет храниться его жизнью».

И что тут можно сделать?

Ладонь огнем горит. Уже не иголками, клинками рвет в куски.

Удивительно, как крепко сидит жизнь в этом сердце. Стрела прошла впритирку с ним, а оно, это самое бестолковое Толяново сердце, трепещется под ладонью. Крепок парень! А чем поможешь? Еле заметно вздрагивает обнаженная грудь.

Леха, сдерживая дыхание, скрипит зубами над его ухом.

– Толян…

И, словно услышав Лехин шепот, открыл глаза. Поморщился болезненно, чихнул…

– Леха, братуха… – шевельнулись синюшные губы. – Колбасит меня, командир. Холодно. Такая непруха!

Купава всхлипнула, зашмыгала носом. Но зареветь, завыть по-бабьи, не решилась. Прижала туго сжатые кулачки к лицу и раскачивается из стороны в сторону.

Стаса и самого бросило в дрожь. На лице холодный пот. Течет со лба, забирается под повязку. Липкий, соленый. И едкий, как кислота. Разъедает невидящие глаза.

Отвалился в сторону и уронил голову на колени.

Облачко медленно растаяло. И снова Стас услышал облегченный женский вздох.

Мотнул головой, прогоняя наваждение.