И когда такое чудо

В Море выловит рыбак,

Он в руке горенье зуда

Будет знать как вещий знак.

И до смерти будет сказку

Малым детям возвещать,

Чтобы ведали опаску,

Видя красную печать.

Детям — смех, ему — обида.

Так в сто лет бывает раз.

Ибо хочет Атлантида

Быть сокрытою от нас.

2

Я долго строил башню Вавилона.

Воздвиг ее, как бы маяк морской.

Один, в ночах, по свиткам Небосклона,

Прочел строку за светлою строкой.

Мне Зодиак явил сплетенье смысла,

Что скрыт от спящих, там внизу, людей.

Алмазные внеся в таблицы числа,

Я магом был, звезда меж звезд, Халдей.

Упился тайной, властвуя царями,

Народы на народы посылал.

И были царства мне в ночах кострами,

И выпил я пурпуровый фиал.

Когда же царь один хотел быть выше,

Чем я, кем все держалися цари,

Почаровал с высот я в лунной нише,

И царь надменный умер до зари.

Другой же, не поняв, что перемена

Властей — в уме того, кто звездочет,

Возмнил себя скотом, и ел он сено,

А я смотрел, как Млечный Путь течет.

Но вот, но вот, хоть всех я был сильнее,

И тайну-тайн качал в моих ночах,

Не полюбила вещего Халдея

Истар Земли с Вселенною в очах.

И как горит блестящая Денница

Не Солнцу, а себе или Луне,

Как к белой птице белая льнет птица,

Лишь труп ея был чарой предан мне.

Под Месяцем ущербно-наклоненным,

И заострившим в смертный бой рога,

С отчаяньем, с восторгом исступленным,

Я внял, что Вечность бьется в берега.

Но я-то был бездонный и безбрежный,

Лишь Я ночное было мой закон, —

И я ласкал тот труп немой и нежный,

И, взяв свое, я проклял Вавилон.

Я произвел смешение языков,

Людей внизу в зверей я превратил,

И пала башня в слитном гуле кликов,

И падал в вышнем Небе дождь светил.

Мой Вавилон, с висячими садами,

Мой Вавилон, в венце блестящих звезд,

Несытый, хоть пресыщенный, страстями, —

Ты пал, — река бежит, — но сорван мост.

3

Я красивее проснулся, выйдя снова из могил,

По желанью Озириса, там, где свежий дышит Нил.

Я в веселые охоты устремил свой юный дух,

Мне служили бегемоты, чада творческих Старух.

Полюбив, как бога, Солнце, жизнь приняв, как все — мое,

Я метал в вождей враждебных меткострельное копье.

И от Севера до Юга, от морей до жарких стран,

Улыбалась мне подруга, изгибая стройный стан.

Строя пышные гробницы, так я пляску полюбил,

Что и в смерти мне плясуньи говорят о пляске сил.

От земного скарабея я узнал, как строить дом,

Я от сокола разведал, мне идти каким путем.

Я искусству жаркой схватки научился у быка,

И в любви ли, или в битве, жизнь казалась мне легка.

И пред тем как снизойду я вместе с милой в верный гроб,

Я помчусь за быстрым стадом легконогих антилоп.

Так сказал я, — так и сделал. Верен в слове Фараон.

Сыну Солнца светит Солнце. Тот, кто любит, счастлив он.

Чары мумий служат миру. Смерть — до Жизни свет стремит.

В вещей думе спит Пустыня. Весть идет от Пирамид.

4

Ибис верный улетел к истокам рек,

Изменен пожаром мыслей человек,

Но повсюду, где он бродит без конца,

В самой смерти сын находит лик Отца.

И смиренный, с умилением припав

К черным глыбам, что дают нам зелень трав,

Ты услышишь — слышьте, братья, мой завет, —

Все услышат весть Земли, что Смерти нет.

Лишь любите, полюбите сказку дня,

Полюбите, хоть случайность, хоть меня,

В глуби глянув, я вам правду говорю,

Ночь всегда ведет румяную зарю.

До Египта наши ласточки летят,

А весной опять их встретит ждущий взгляд,

Наши жизни это игры в честь Творца,

Сыну Солнца светит Солнце без конца.

СРЕДЬ ЛИКОВ

Средь ликов тех, чьи имена, как звезды,

Горят векам и миллионам глаз,

И чей огонь еще в тысячелетьях