От человека — до богов,

И в долгий век Мельхиседека

От звона мигов и часов.

От неподвижности — в самумы

Взметенно-зоркой быстроты,

От тиши — в грохоты и шумы,

В разломы цельной красоты.

Да будет. Это все приемлю.

Отец мой — Ум, и Воля — мать,

Но я слепил из точек землю,

Чтоб снова точки разметать.

VII

АТОМЫ ВРЕМЕНИ

Мы в извивных

Вспевах взрывных,

Мы втекаем в Да и Нет.

Мыв Безликом

Лик за ликом,

Иней звуков, прах примет.

Мы свеченье,

Зыбь теченья

В Океане мировом.

Дрожь в намеке,

Малость, строки,

Буквы в рунах, песнь в немом.

Мы забытость,

Глянцевитость

Всеокружного жерла.

Миг живем мы.

Но поем мы,

И звучат колокола.

Мы снежинки,

Паутинки,

В капле влаги — миллион.

Он рыдает,

Не считает.

Но творим мы Небосклон.

Он смеется,

В тайнах вьется,

Все же знаем мы, кто Он.

В лик — от лика,

В песнь — от крика,

В хороводности Времен.

VIII

НАЧЕРТАНИЯ

Круговой полет планет,

Их сплетенья в темноте,

Полосой идущий свет

Метеоров и комет,

Ужасающих примет

В говорящей пустоте.

Это все — мои черты,

Начертанья вещих рун,

Это — я, я это — ты,

Чтоб над бездной пустоты

Были звездные цветы

В нескончаемости струн.

IX

ОГНЕННАЯ ЖАТВА

Клокочет огненное море,

Горят зловещие румянцы,

На Солнце рушатся в просторе

Вскипанья чувств, протуберанцы.

Что в Солнце в этот миг боролось?

Узнать ли нам, теням пожара!

Но в нем горел гигантский колос,

Свершилась жатвенная чара.

X

СУХОЙ ПЕРУН

Сухой туман, когда цветенье нив —

Проклятье дней, хлебов плохой налив.

У нив зарницы даже — на счету,

Сухой Перун — сжигает рожь в цвету.

Сухой Перун — роняет в травы ржу,

И чахнет цвет, что радовал межу.

Перун желает молний — из зарниц,

Небесных — должен он пьянить девиц.

XI

ПОЛОНЯННИК

— Почему ты, дух свирельный,

Вечно носишься, кружишься,

Ни на миг не отдохнешь?

На качели ты метельной,

Вправо, влево, к дали мчишься.

Я — плененный. — Это что ж?

Надо мной обряд крещенья

До святого завершенья

Не был доведен.

Потому что поп был пьяный,

Был он рваный и румяный.

Опрокинул свечи он.

Разукрасил крест цветами,

Говорит: «Веселье с нами.

Благовестье бытия».

И вина он налил в воду:

«Это душам даст погоду».

А погода, это — я.

Что же дальше? — Я — влюбленный,

Дрожью звуков полоненный,

В брызгах, в прихотях Огня.

Раб себя, страстей свободных,

Полонянник Чернородных,

Носят Дьяволы меня.

Посижу — и вдруг соскучусь,

Погляжу — совсем измучусь.

Где я? Что я? Запою.

Все по-новому о старом.

Все бы дальше, все бы к чарам.

Вею, рею, вею, вью.

XII

МАК

Кто маки срывает,

Тот гром вызывает,

В Брабанте сказали мне так.

И вот почему я

Весь вздрогну, ликуя,

Дрожу, заприметивши мак.

XIII

ДВЕ РЕЧИ

Есть обиходная речь,

Это — слова,

Которыми жизнь в ежедневном теченьи жива.

А для единственных встреч

Двух озарившихся душ, или тел,

Есть и другая, напевная речь.

Ветер ее нам однажды пропел,

Видя в лесу,

Между трав,

Как в просветленности нежных забав

Любовь целовала красу,

Ветер ее прихотливо пропел,

И закружился, и прочь улетел.

В этот же час

Сад был от яблонь влюбляюще бел,

И по Земле, в отдаленный предел

Сказка любви понеслась,

В трепете белых, и всяких цветков,

В пении птиц, и людей, и громов.

XIV

СТРЕЛА

Говорят — полюби человеков.

Хорошо. Только как же мне быть?