Распростертое на земле тело Нама смущало и тревожило голубых людей; но, с другой стороны, полная неподвижность юноши обезоруживала их. Они во всем следовали примеру только одного, превосходство которого признавали даже самые сильные из них. Он вел за собой все племя, выбирая дорогу и места для привалов. Так как он пощадил Нама, ни один из голубых людей не осмелился ударить или укусить юношу. И чем дольше они смотрели на него, тем меньше у них было желания убить его. Нам был вне опасности.

Пожалуй, теперь он мог бы следовать за племенем голубых людей и даже жить с ними.

Нам сознавал, что опасность миновала, так же отчетливо, как прежде чувствовал неизбежность гибели. Он тихонько приподнялся с земли и остановился выжидая. Голубые люди еще некоторое время следили за ним с затаенным недоверием. Потом одна из женщин, соблазненная свежим побегом куста, сорвала его и стала медленно обгладывать. Другая последовала ее примеру и начала выкапывать коренья. Вскоре все племя забыло о Наме.

Юноша был свободен. Он медленно пошел к Нао, который, не отрывая взора, следил за голубыми людьми, бродившими по поляне в поисках пищи.

Нам еще весь дрожал от пережитого волнения. Он рад был бы истребить всех голубых людей. Но Нао не испытывал ненависти к этим странным существам. Он восхищался их мощью, не уступающей мощи серого медведя, и думал, что, если бы голубые люди захотели, они без труда могли бы уничтожить и ва, и кзамов, и рыжих карликов, и уламров…

Прошло несколько дней с тех пор, как уламры расстались с ва.

Миновав указанное ва ущелье, Нао, Нам и Гав очутились на плоскогорье. Осень здесь была более холодной, чем в долине. Бесконечные тучи неслись по небу, ветер завывал по целым дням без передышки, трава и листья гнили на голой земле, и насекомые без числа гибли от холода под камнями, в трещинах почвы, на ветвях, покрытых тяжелыми плодами, среди гниющих корней и качающихся стеблей.

Когда ветер не надолго разгонял тучи, звезды, казалось, замораживали пространство своим холодным светом. По ночам волки выли, почти не переставая; собаки заливались тоскливым лаем; изредка раздавался исполненный ужаса крик затравленного хищниками оленя, сайги или лошади, рев тигра, рыкание льва… Уламры не раз видели, как на грани света, отбрасываемого костром, внезапно появлялись раскаленные угольки глаз хищников.

С приближением зимы становилось все трудней добывать пищу. Травоядные безуспешно искали ее на поверхности почвы, выкапывали из земли корни растений, срывали побеги и сдирали кору с деревьев; животные, питающиеся плодами, часами рыскали под ветвями в поисках гниющего плода; плотоядные неустанно подстерегали свои жертвы на пастбищах и у водопоев, высматривали их в сумеречной чаще, устраивали засады в углублениях скал.

Приближение холодов не причиняло страданий только тем животным, которые умеют летом заготовлять запасы пищи, да зверям, погружающимся зимой в спячку. Всем остальным приходилось круто: потребность в пище с наступлением холодов возрастала, а источники ее удовлетворения иссякали.

Нао, Нам и Гав почти не страдали от голода. Проделанный поход и испытанные приключения развили в них ловкость и предусмотрительность. Издалека они чуяли присутствие врага или добычи; они заранее знали о приближении ветра, дождя, наводнения. Каждое их движение было точно рассчитано и вело прямо к намеченной цели с наименьшей затратой сил. С первого взгляда они научились отыскивать безопасный путь к отступлению, надежное убежище или удобное положение для сражения. Они находили дорогу в чужих местах с уверенностью перелетных птиц. Несмотря на то, что на пути их встречались горы, леса, озера, реки и болота, которые приходилось обходить, они с каждым днем приближались к местам кочевья уламров. Теперь только несколько переходов отделяло их от племени.

Однажды они очутились в холмистой местности. Пелена тяжелых черных туч покрывала небо и, казалось, грозила накрыть и землю. Среди множества дорог, открывшихся перед ними, Нао выбрал длинное ущелье, сквозь которое он прошел в дни своей юности с отрядом охотников-уламров. Он помнил это ущелье, то узкой лентой пробивавшееся среди известняков, то раздававшееся в стороны площадками, и знал, что оно заканчивается крутым спуском, усеянным обломками обвалившихся скал.

Уламры без приключений прошли почти две трети ущелья. В полдень они устроили привал на полукруглой площадке, окруженной отвесно поднимающимися скалами.

Откуда-то из-под земли доносился рокот потока, который низвергался в пропасть. Две темные дыры зияли в скале, — то были входы в известковые пещеры.

Насытившись, Нао вошел в одну из пещер и долга осматривал ее. Он вспомнил, что Фаум когда-то показал охотникам проход в скалах, представляющий кратчайший путь к равнине. Многочисленному отряду охотников крутой откос, усеянный шаткими камнями, показался неудобным; для трех же человек эта дорога вполне подходила, и Нао решил разыскать ее.