У нас уже выработался определённый вечерний ритуал со встречей и неспешным ужином. Потом я немного работаю у себя в кабинете, а Тимоша читает, привалившись к моей ноге узенькой спиной. Иногда он задрёмывает на своей скамеечке, и тогда становится видно, что ему больно – он постанывает во сне и морщится. Я легонько тормошу его, и мы идём пить чай. Тимофей оказался не меньшим лакомкой, чем Тёма, и поэтому в доме не переводится сладкое. Пока он плещется в ванной, я быстренько ополаскиваюсь в душе. Одеваюсь в пижаму сам, хотя всю жизнь спал в трусах, а с бабами так и вовсе голышом (мне почему-то неловко перед Тимошей за своё, словно напоказ, могутное тело), помогаю малышу одеть мягкую пижамку и тёплые тапочки из козлинки. А потом мы долго сидим в большом кресле перед камином – я бездумно смотрю в огонь, отдыхая от дневной нервотрёпки, перебирая мягкие прядки, а Тимоша рассказывает о происшествиях в доме и прочитанном за день или просто дремлет у меня на коленях, доверчиво прижимаясь щекой к груди.

С тех самых пор, как выяснилось, что рядом со мной он спит спокойнее, я перебрался к нему в спальню. Тимочка не стал возражать. Ему вообще нравиться прижиматься ко мне, он словно бы прячется, пытаясь отгородиться мной от мира. А я и рад. Хоть Тёма и хмурится.

Иногда мне становится страшно. Стоит лишь на мгновение представить, что я тогда поддался бы на Стасовы уговоры, что он с ребятами и сам прекрасно справится, и не поехал бы на квартиру Яновского. Или что я не услышал бы тогда тихого стона Тимоши. Или он умер бы у Стаса на руках. Или Тёме не удалось бы остановить кровотечение… Они, эти тысячи «бы» – липкий страх, склизкими щупальцами залезающий под тёплое одеяло, ночной кошмар, который выматывает не хуже двухчасового спарринга, мои личные демоны, потрошащие душу.

Но всё это проходит, стоит Тимоше шевельнутся во сне, притиснуться ближе.

Вот и теперь, он сопит под боком, обхватив меня поперёк груди своей слабенькой лапкой и тычась носом мне в подмышку. И первый раз в жизни я чувствую, что этот огромный нелепый дом, который был в своё время отобран у конкурента за долги, и который я раньше не очень-то жаловал за его вычурность и ледяное великолепие, мой и что меня здесь ждут.