Со злостью плюхнулся в своё большое шефское кресло, дёрнул верхний ящик стола.

Сигарет не было.

Мля-я-я, да только ж вчера сам пачку «Captain Black» шоколадного сунул!

Чувствую, что начинаю звереть:

– Я… я щас… Нинка! Твою мать!

Секретарша влетела аж зелёная.

– Да, Глеб Францевич? – Она и так сегодня старалась не попадаться мне на глаза и даже дышать в моём присутствии забывала. А сейчас и вовсе обмерла, как кролик перед удавом.

Дурища чёртова, я ж тебя счас…

– Где сигареты?

– Я убрала… Вы ж сами…

– Я что – просил их убирать?!

– Но Артём Алекс…

Вот теперь точно – писец!

– Какой на хрен «Артём Александрыч»?! Ты чё, – девка шарахнулась от моего рыка в сторону, – тебе кто зарплату платит?!

– Но Вам же…

– Пшла! И чтоб я тебя больше не видел! Уволена на хрен!!!

– Но…

Нинка едва успела выскочить за дверь, когда я схватился за красивую такую хреньку на столе, пресс-папье называется, тяжёлая вещица…

В кабинет вплыл Рома, не торопясь, спокойно, подошёл, молча протянул руку. Обалдев от такого, я молча отдал ему пресс-папье. Так же молча, Рома потянул меня за руку из кресла, поправил на мне галстук, одёрнул пиджак, подтолкнул к комнате отдыха.

– Хорош истерить, иди умойся, припадошный.

Нет, Ром, конечно прав… Но, блин, не так же бесцеремонно! Я ж, блин, шеф!

Хотя… вот эта перекошенная зверская рожа в зеркале… явно принадлежит не человеку.

– Ромаш, – задумчиво так, предостерегающе, – я ж те ща…

Гадёныш только ухмыльнулся и сунул мне полотенце:

– Да ни хрена! – И потянул опять в кабинет. Подтолкнул к креслу, накапал капель из маленького пузырька, дал выпить. – Угомонись.

Глотаю мятную дрянь махом, морщусь:

– Блядь, ни хуя не понимаю! У народа чё, совсем крышу сорвало? Ром, ну хоть ты мне скажи – я чё, похож на педофила?!

– Глеб, а что вы хотели? – Ромаша снял очки и задумчиво так потер пальцами переносицу, – представьте себя на месте санитаров – здоровенный дядечка облизывает хлопнувшегося в обморок ребёнка. Абсолютно голого, заметьте, рядом разворошённая перед сном кровать… Ну, и какой вывод можно было сделать из этой картинки маслом?

– Мля-я-я-я… – А ведь о том, как это выглядело со стороны, я даже и не задумывался

– Вот именно. – Рома всё так же задумчиво потирает переносицу с красным следом от очков. – Да пока Тимофея везли, вы всё со своими соплями…

– Ром, – уже почти миролюбиво, – прибью…

Референт всё так же непринуждённо отмахнулся:

– Ага. Чуть попозже, ладно? – Водрузил очки на нос и всё тем же спокойным менторским тоном продолжил. – Естественно, что санитар с фельдшерицей могли себе невесть чего навоображать. А потом этими своими соображения поделиться с Артёмом Александровичем. А Артём Александрович ещё доразвил тему и поделился мыслями со Станиславом… Вам напомнить, сколько раз ваш телохранитель видел вас в кровати с мальчиком в обнимку? Или примерно подсчитать, сколько человек в доме слышали скандал, устроенный Валентиной Андреевной?

От так вот всё и сложилось… А я себе всю голову сломал, раздумывая, с чего вдруг. Рома гений! И как же всё просто, а ты, Глебушка, мудила здоровый…

– Ром… То есть, Роман Алексеич, а хошь в Испанию слетать с бабой красивой на пару недель на Новый Год? Фирма платит.

Рома непонятно ухмыльнулся и как-то криво дёрнул уголком рта.

– Обязательно. Только я маму в Карловы Вары везу на лечение в конце января. Так что – спасибо, но мне Испания пока без надобности. – Потом вздыхает и идёт к двери. – Да и вот ещё что – это я дал Нинель указание все ваши сигаретно-алкогольные заначки выбрасывать. Артём пять часов гробился, чтобы вас собрать и подлатать, а вы… – Рома устало машет рукой.

Вот именно – «а я»… И ведь действительно придурок припадошный.

Не, точняк, Рому куда-нить надо будет отправить отдохнуть. И чё у него там с матерью? Ладно, это потом. Сейчас…

...из-за двери доносятся всхлипы Ниночки…

...сейчас:

– Ром, перед Нинкой извинись. Угу?

Референт лишь устало махнул рукой.

***

– Ну, что мне вам сказать, Глеб… как вас там по батюшке?

– Францыч. Но это не суть важно. Что с Тимохой?

Чёрт, как же мне несимпатичен этот жид пархатый, но говорят, что он спец в своём деле, а раз так… Послушаем, короче.

– Так вот, Глеб Францевич, – и этот носатый старательно игнорирует мой недоброжелательный взгляд, – мальчик очень слаб. Очень! Я бы вообще посоветовал оставить его здесь на пару месяцев для лечения и наблюдения. А ещё лучше в Бакулевский центр… там такое оборудование…

Ух ты! чернявенький аж глазки от восторга закатил!

– Ага, или в ИзраИль. – Сижу и хамски ухмыляюсь. – Там тоже классные клиники.

Но Альбертыч, видимо, шуток совсем не понимает, и серьёзно так мне отвечает: