После всего, что Джемсон уже сделал, ему не трудно было организовать и такую «очевидность». Уже через день, 4 октября, он сообщил Лоху, что, по данным разведки, недалеко от форта Виктория сосредоточились семь-восемь тысяч воинов-ндебелов. А 5 октября обнаружилось даже, что ндебелы обстреляли английский патруль…

Тогда же, 5 октября, отправив посольство Мчете обратно в Булавайо, верховный комиссар разрешил Джемсону «отогнать» ндебелов, а 6 октября попросил у министра колоний санкции на увеличение английских сил, стоявших в Бечуаналенде.

Тут уже использовался телеграф — не как с посланиями Лобенгулы, — и ответ от министра колоний пришел в тот же день. Он гласил: «Поскольку война началась… Вы вправе предпринимать те шаги, какие сочтете целесообразными». Министр разрешил комиссару расходовать любые боеприпасы, имевшиеся в английских колониях Южной Африки. В тот же день, 6 октября, Лох послал телеграмму Джону Моффету для передачи Лобенгуле. Очевидно, именно она должна была играть роль объявления войны. Но в этой нарочито туманной телеграмме не было ни слова о войне. К тому же неизвестно, была ли она вообще доставлена Лобенгуле.

А тем временем по направлению к Булавайо выступили две колонны. Из форта Виктория — более трехсот европейцев и с ними почти столько же африканцев. Из форта Солсбери — почти триста европейцев и триста африканцев. В форте Чартер наготове были еще почти четыреста человек. Из Бечуаналенда двигались две тысячи воинов-бамангватов во главе с Камой, старым врагом Лобенгулы, А в самом Бечуаналенде собралось пятьсот английских солдат и офицеров. [112]

Как чувствовали себя в те дни «пионеры» Родса? Ведь не ему, а им предстояло увидеть направленные в свою грудь копья ндебелов, взглянуть в глаза разъяренным воинам, защищающим свою родину и народ и готовым драться насмерть.

Правда, им не приходилось бояться пуль. Знали, что Лобенгула накопил уже целый склад ружей, но прекрасно представляли, что в руках воинов-ндебелов это не такая уж страшная угроза. Надо ведь овладеть искусством стрельбы, а откуда ему взяться здесь, в глубине Африки? Инструкторов никаких нет. Говорили, будто у ндебелов было поверье — чем выше поднимаешь ствол, тем удачнее будет выстрел. Да и вообще, конечно, своим испытанным копьям они доверяли куда больше.

Так что воинству Родса угрожали в сущности только копья. И вроде бы нелепо бояться копья человеку, стреляющему из ружья или орудия. Вроде бы так. Только вот ведь — копье может отправить тебя к праотцам точно так же, как пуля или снаряд! Помнили, что наследный принц Франции, сын Наполеона, отправившись на войну с зулусами как на прогулку, погиб как раз от копья. Да и те полторы тысячи человек в битве у Изандлваны — тоже.

Вспоминались рассказы немногих оставшихся в живых участников той битвы: «Зулусы надвигались, как прилив, не останавливаясь ни на минуту, молча, пока не окружили наших со всех сторон. Тогда они с громким кличем бросились на лагерь, и через пять минут в живых не осталось ни одного человека». [113]

Да, а ндебелы — это зулусы. Все в их войске зулусское. И оружие. И тактика. И мужество. Сами люди — их многотысячное войско, самое сильное во всей Южной Африке, — те же зулусы.

Разве это не заставляло задуматься даже самых отчаянных, бесшабашных. Даже самые забубенные головы сверлила мысль: «Неужели Изандлвана повторится?»

Но была у них тайная надежда. Как это часто бывало в истории, надежда на новое оружие. Какое? Ружья? Они были и при Изандлване. Пушки? Тоже были.

Нет, это было что-то совсем новое. Во всей истории человечества — первое автоматическое оружие. О нем тогда и слыхали-то далеко не все, да и мощь его еще не была по-настоящему испытана в боевых условиях.

Пулемет «максим». Вот этот-то пулемет, который потом пережил столько войн, ему-то и суждено было пройти одно из первых боевых испытаний в схватке с воинами-ндебелами. Американский инженер Хайрем Максим изобрел его еще в 1883 году, но мало тогда велось войн, где его можно бы толком испробовать. Разве что стычки в Уганде в 1891-м. Но об этом мало кто слыхал…

«Африканская империя» Родса тоже, конечно, не могла дать стопроцентную апробацию для генеральных штабов великих держав. Особые условия, мало похожие на европейские. Но все же вести о родсовских делах имели в Европе больший резонанс, чем слухи о событиях, к примеру, в Уганде.

К тому же огонь должны были открыть не один или два, а восемь пулеметов. И противник был тут достаточно многочисленный — тысячи живых мишеней.

Неправдоподобность повода к войне стала очевидна сразу. Довольно быстро продвигаясь вперед, колонны несколько дней не видели ни одного воина-ндебела. «Отгонять» было некого. Но теперь о предлоге к войне уже мало кто и помнил.

А Лобенгула, еще пытаясь избежать войны, послал новое посольство к «Белой королеве» — трех индун, среди них и своего брата. Лобенгула попросил английского торговца Джеймса Доусона сопровождать их в качестве переводчика. Посольство отправилось 16 октября и через день прибыло в ближайший поселок британского протектората Бечуаналенд.