Вновь волна взметнулась: держатся орловцы

и болгары — им ли страшен смерти взор!

Штурм жесток и грозен, но грозней отпор.

Бьются трое суток — помощь не приходит,

взор нигде надежды светлой не находит,

не летят на помощь братские орлы:

но стоят герои средь кровавой мглы.

Точно горсть спартанцев против Ксеркса полчищ.

Хлынул враг на приступ, — выжидают молча!

И когда последней схватки час настал,

наш герой Столетов, славный генерал:

«Братья-ополченцы! — крикнул с силой новой.

Родине сплетете вы венец лавровый!»

И опять герои всей дружиной гордой

ждут, когда прихлынут вражеские орды.

Бешеные орды. О высокий час!

Волн порыв улегся, присмирел, погас.

Кончились патроны — воля не изменит!

Сломан штык — ну что же, грудь его заменит!

Если нужно, сгинем в битве роковой,

пред лицом вселенной на горе крутой.

Смертью богатырской, и битве побеждая...

«видит нас сегодня вся страна родная:

ей ли наше бегство с высоты узреть?

Отступать не станем — лучше умереть!»

Больше нет оружья! Бойня, гекатомба, —

каждый кол — оружье, каждый камень — бомба.

В каждом сердце яркий пламень запылал,

камни и деревья рухнули в провал!

Кончились и камни — стало биться нечем, —

мы с крутого склона в турок трупы мечем!

И на орды вражьи черным, страшным роем

падают с обрыва мертвые герои.

И трепещут турки: никогда пред ними

не сражались рядом мертвые с живыми;

в воздухе витает одичалый крик.

Алую дорогу пролагает штык.

Но герои наши, встав скалою твердой,

встретили железо мощной грудью гордой

и рванулись в сечу, отметая страх,

чтобы гибель встретить с песней на устах...

Но опять взметнулись орды полчищ диких,

захлестнуть пытаясь воинов великих...

Кажется, достигнут храбрости предел...

Вдруг Радецкий славный с войском подоспел!

И теперь, лишь буря грянет на Балканы,

вспоминают Шипку горы-великаны,

и проносят эхо — гром былых побед —

через перевалы, в сонм грядущих лет.