— Если хотите, и это… — Дробаха не воспринял легкой иронии Хаблака. Итак, все силы на поиски вишнёвой «Волги»… Но не забывайте о Бляшаном и Лапском, всё может быть, уважаемый Сергей Антонович.

— А научно-исследовательский институт? — поинтересовался Хаблак. — Вы называли какого-то Курочко?

— Ставим точку, — отмахнулся Дробаха. — Вчера позвонил мне из Одессы академик Корольков. Извинялся… Оказывается, совсем забыл, что в Борисполе перед посадкой достал из чемодана папку с какими-то расчетами. Хотел посмотреть их в самолете. Папка лежала на дне чемодана, и если бы в нем было что-то постороннее — скажем, мина, — Корольков обязательно заметил бы ее.

— Черт его знает что! — рассердился Хаблак. — Водят нас за нос…

— Бросьте, — сказал спокойно Дробаха. — Не забывайте: сам Корольков! Он весь в своих формулах и расчетах, для чего ему забивать голову чемоданами? Слава богу, хоть вспомнил… Но, — сдвинул брови, — и вы не занимайтесь второстепенным. Проверку Лапского и Бляшаного поручим кому-нибудь другому. А вам следует заняться гостиницами.

— Какими гостиницами? — изумился Хаблак.

— Не станете же вы подменять автоинспекцию… Вишневая «Волга» — их дело, а Манжула, вероятно, жил где-то в гостинице.

— Да, в гостинице, он ведь говорил об этом.

— В какой?

Хаблак лишь пожал плечами, а Дробаха поучительно сказал:

— В гостинице могли запомнить Манжулу. Вы говорите, человек он видный — поинтересуйтесь у дежурных, горничных, может, за что-то и зацепитесь.

Конечно, Иван Яковлевич был прав, и Хаблаку даже стало стыдно, что сам не додумался до таких элементарных вещей. Однако не занялся самобичеванием, в конце концов они с Дробахой подстраховывают друг друга, да и вообще давно известно, что один в поле не воин.

Через час Хаблаку доложили, что Михаил Никитич Манжула в течение двух недель (он выписался из гостиницы в день злосчастного одесского рейса) снимал двухкомнатный номер люкс в гостинице «Киев». Хаблака это рассердило: он, майор милиции и старший инспектор Киевского уголовного розыска, только раз жил в люксе более скромной гостиницы «Моряк» — и только благодаря тому, что приехал в Одессу вместе со следователем по особо важным делам, — а тут какой-то прохвост, нахал, как мысленно обозвал его Хаблак, да, нахал в белых джинсах или японском вельветовом костюме, дармоед, который, позволяет себе не работать полгода, роскошествует в комфортабельном люксе!

Почему?

Так и спросил у администраторши: не помнит ли, случайно, постояльца Манжулу Михаила Никитича, и на каком основании тот поселился в люксе?

Администратор, симпатичная женщина с густо накрашенными губами, наморщила свой симпатичный носик, немного подумала, но Манжулу не припомнила или сделала вид, что не припомнила. Она полистала какой-то журнал и сообщила: гражданин Манжула Михаил Никитич поселился по броне министерства, и назвала какого именно. «Сколько ему стоила эта броня?» — хотел спросить майор, но удержался и все же подумал, что, возможно, французская помада, которой красит губы хорошенькая администраторша, приобретена также за деньги Манжулы.

Однако что поделаешь, не пойман — не вор, определенный круг людей еще пользуется этим, но он, майор милиции Хаблак, именно для того и существует на свете, чтоб доказать им: всему этому приходит конец. А может, он зря напустился на женщину, ведь как приветливо улыбается ему, в самом деле симпатичная и смотрит доброжелательно.

Хаблак поднялся в лифте на одиннадцатый этаж (и тут Манжула заботился о себе: подальше от городского шума и автомобильного смога), дежурная смерила его внимательным взглядом, видно, она знала всех своих постояльцев, потому что спросила:

— Поселяетесь?

Этот вопрос понравился Хаблаку, он свидетельствовал о наблюдательности дежурной. Майор присел возле ее столика и показал удостоверение.

Женщина не удивилась, только стала серьезнее и как-то вся подобралась, — конечно, знала, что попусту из уголовного розыска к ней не придут.

Хаблак положил на стол фотографию Манжулы:

— Пять дней назад в семнадцатом номере вашего этажа жил этот человек, Михаил Никитич Манжула, Помните его?

Дежурная взяла снимок, поднесла ближе к глазам, но сразу положила назад, на стол:

— А как же, помню. Он из люкса.

— Что можете сказать о нем?

— А ничего. Человек как человек. Не напивался, не скандалил.

Хаблак решил начать издалека.

— Расскажите немного о нем, — попросил он.— Когда вставал, когда шел на работу? Вероятно, приехал в «Киев» по делам?

Дежурная посмотрела на Хаблака внимательно.Наверно, наконец дошло, почему именно Манжулой интересуется работник уголовного розыска.

— Неужто преступник? — От удивления у нее дернулась губа. — Такой солидный и респектабельный человек!