— Вообще не положено… — начала нерешительно.

— Я могу договориться с директором.

— Зачем? У Нины есть ключи.

Дежурная тут же взяла с тумбочки связку ключей.

— Открыть? спросила она. — Проводи в семнадцатые — приказала дежурная и первая направилась к номеру. Она дождалась, пока горничная открыла двери люкса, и уже собиралась войти туда, но Хаблак придержал ее за локоть.

— Благодарю, — сказал вежливо, но твердо, — наверно, у вас дела… Не смею задерживать.

Дежурная удивленно посмотрела на него: де могла поверить, что ее так бесцеремонно устраняют. А Хаблак, пропустив вперед горничную, пошел за ней не оглядываясь, и дежурная, раздраженно пожав плечами, возвратилась в холл.

В номере царил беспорядок,на столе и полу валялась оберточная бумага и обрывки шпагата,на подоконнике стояла недопитая бутылка вина, а рядом с холодильником пустые бутылки от воды, на кое-как прикрытых кроватях лежали смятые подушки.

Горничная нерешительно остановилась посреди первой комнаты, служившей гостиной. В мягком кресле виднелась оставленная постояльцами коробка от обуви, Хаблак убрал ее и указал горничной на кресло:

— Садитесь, прошу вас, извините, Нина?

— Илларионовна.

— Прекрасно, Нина Илларионовна, я хотел бы поговорить с вами об этом человеке. — Положил на стол фотографию Манжулы.

Горничная не взяла снимок в руки, посмотрела издали, но сразу узнала — Хаблак понял это по выражению ее лица: оно как-то отвердело, а глаза стали суровее.

— Знаю, — ответила лаконично.

— Он жил тут, — обвел рукою комнату Хаблак, — несколько дней назад.

— У меня хорошая память.

— Это облегчит наш разговор.

— Хотите расспросить меня о нем? — ткнула пальцем в фотографию.

— Непременно.

— Что же я должна отвечать? — Горничная так и не села, как бы подчеркивая свою занятость и нежелание тратить время на пустые разговоры, — Не нанималась я за людьми следить.

— Никто этого и не требует.

— Так ведь из милиции. И фото подсовываете…

Пожалуй, у нее были основания поершиться. Нина Илларионовна производила приятное впечатление, да и резкий тон в данном случае свидетельствовал в ее пользу.

— Погиб он, — закрыл ладонью Хаблак снимок Манжулы, может, убит, потому и пришел я к вам, Нина Илларионовна.

Горничная посмотрела на Хаблака все же недоверчиво, но опустилась в кресло и спросила:

— Откуда знаете?

— Так ведь из милиции я…

Вдруг женщина поняла все.

Такой здоровый мужчина… — начала раздумчиво. — Кто же его?

— Не знаю. Пока еще не знаю, — поправился Хаблак.

— Ищете?

Ищем, — ответил, как будто извиняясь.

Видно, доверительный тон Хаблака подействовал благотворно; устроилась в кресле поудобнее и сказала властно:

— Должны найти! Это что ж такое: среди белого дня людей убивают!..

— Вот и обращаемся к вам, — продолжал Хаблак в том же духе, — может, поможете поймать преступников,

— Я?

— Именно вы, Нина Илларионовна. Вижу, глаз у вас зоркий и знаете вы немало, от вас ничто не скроется. Вспомните, кто приходил к Манжуле, — постучал указательным пальцем по фотографии, — и с кем он общался? Нам это крайне необходимо знать.

Женщина прищурилась, изучающе взглянула на Хаблака, и майор вдруг понял, что первое впечатление его обмануло и эта женщина не такая уж и добрая, как ему сначала показалось. Глаза у нее стали холодными и прозрачными, видно, решала, стоит ли открываться перед этим назойливым милиционером и до какой степени.

Сообразив это, Хаблак развивал наступление:

— Вам ничто не угрожает. Если видели людей, с которыми встречался покойный, скажите, когда и с кем. Может, помните их?

Горничная подумала еще немного, наконец отважилась и сказала:

— Ходила тут одна… Енесой зовут, и путалась с ним, — указала на снимок. — Манжулой, говорите?

— Так уж и путалась! — сделал вид, что усомнился, Хаблак.

— Не хотите, не верьте, эту Енесу я знаю, горничной работала тут, в гостинице, как и я, девка молодая и ничего себе, все имела, кроме ума. Раньше Сонькой была, а стала Енесой… Знаете, тут, в гостинице, жизнь такая, что девке, да еще красивой, трудно держаться, мужики, они все одинаковые… Ну, разбаловали Соньку, распустили, а потом она, значит, во вкус вошла: деньги завелись, шмутки разные. Мужчины ухаживают, шампанское, водка, ужины, вот она и в Енесу превратилась.