Таня пожала плечами:

— Не знаю.

— Ну, ладно, пока, — Сашка пошел догонять своих друзей.

Когда пришла Люда с дочкой, Таня без труда уговорила их идти домой, она не была уверена, что Максима нет поблизости.

— Завтра воскресенье, народу наверняка будет ещё больше, может, лучше съездим на Дачную, — предложила она, собирая вещи. Дачной называлась трамвайная остановка за городом, почти в самом лесу, за которым был ещё один дикий пляж и лодочная станция.

— Конечно, и Виталика возьмем, пусть он порыбачит, — с радостью согласилась Люда.

В понедельник вечером она поглощала скромный ужин, когда раздался звонок. Таня замерла, она даже перестала дышать. Это не могла быть Ольга, ведь поезд приходит утром. Но даже если это и она, у нее есть ключ. Звонок повторился. Таня решила не открывать. Незваный гость позвонил ещё несколько раз. Таня сидела, замерев, оставив свою трапезу. Через некоторое время звонки в дверь прекратились. Она с облегчением шумно вздохнула, без аппетита доела ужин и помыла посуду. Она сама помылась в ванне, а когда вошла в комнату и хотела включить телевизор, снова раздался звонок. Таня передумала включать телевизор. Когда настойчивый гость ушел, она читала журнал «Смена», который пришел, пока они были в отпуске, благо, что летние вечера длинные и свет включать не нужно. Весь вечер она так и не включила ни радио, ни телевизора. Когда же приедет Ольга? В следующий понедельник, 31 июля, им уже пора выходить на работу, скорей всего Оля приедет накануне, в воскресенье. Надеяться на то, что подруга прибудет в ненавистный город хотя бы днем раньше, не приходилось.

Когда она уже легла спать, в дверь опять позвонили. Звонок повторился три раза и стих. Она испугалась, что звонки будут продолжаться всю ночь. Она так истово молилась, чтобы это прекратилось, что не заметила, как заснула.

Утром она удивлялась, чего же так испугалась вчера вечером. Ведь совсем необязательно, что это приходил Максим. Это могли быть соседи, почтальон, или просто ошиблись дверью. Днем она пришла, как и договаривались, к Андреевым и помогла Людмиле мариновать огурчики. Они болтали, обо всем на свете. Временами ей хотелось выложить Людмиле все о Максиме, но она не сумела. Таня не представляла, как ей быть. Идти в милицию — просто глупо. Скорей всего над ней посмеются, предложив разобраться со своим кавалером самой. Может рассказать о Берестовой, что он сам признался в убийстве, вдруг его посадят? Но, наверное, не сразу, нужны доказательства, да и папаша, возможно, сможет остановить следствие. Но даже если ей поверят и отнесутся серьезно, не могут же к ней приставить охрану. И уехать невозможно, ей ещё два года нужно отработать в школе. До сентября из учителей мало кто будет в школе, да и вряд ли коллеги по работе смогут помочь.

Нет, все еще не настолько плохо, что нужно идти в милицию. Главное сейчас занять чем-нибудь вечера вне дома. Поэтому она предложила Андреевым сходить в кино на последний сеанс, как раз шел двухсерийный фильм. Люда с Виталием проводили ее до дому, и спать она легла только в час ночи.

На другой день, в среду, Таня решила пройтись по магазинам. Был конец месяца, и на прилавки выбрасывали дефицитные товары. В ЦУМе ей повезло — продавались немецкие колготки, и она купила несколько пар, особенно ей понравились бронзовые со швом. Одни она подарит Ольге. В Торговом центре она протолкалась почти два часа, покупая шампунь, лак для волос и дезодорант. Вроде бы мелочи, а без них никак. Потратив почти весь день на покупки, Таня была довольна. На людях было безопаснее всего, и время провела с пользой. Она поехала домой, положить покупки, а вечером собиралась опять зайти к Андреевым.

В почтовом ящике лежало письмо от Ольги. Это ее очень удивило. Ольга должна была приехать на днях, зачем слать письма. Отворив ключом дверь, Таня бросила сумку и письмо в прихожей и скинула босоножки. Она умирала от жажды. Босиком она прошла на кухню, на ходу вытаскивая блузку из-за пояса юбки. Спиной к окну, облокотившись на подоконник, на кухне стоял Максим. Таня остановилась, пораженная. В голове четко прозвучала мысль: «Я так и знала», хотя ещё секунду назад не подозревала о присутствии Максима.

— Привет блудной дочери, — Максим выпрямился.

Она молчала. «Я так и знала, так и знала», — билась в голове нелепая мысль.

— Доброго здоровья, — Таня повернула голову на голос — в углу у холодильника стоял незнакомый парень, на вид не старше выпускников ее школы.

— Ну, что ты стоишь, как казанская сирота. Проходи, садись, чувствуй себя, как дома, — пригласил Максим.

Наконец-то она обрела дар речи.

— Что вы здесь делаете? — она постаралась, чтобы голос не дрожал.

— В холодильнике-то у тебя не густо, сразу видно холостая, — сокрушенно сказал парень.

Он был невысокий, пожалуй не выше Тани, но широкоплечий и плотный, как квадратик. И без того квадратное лицо, с тонким, словно нарисованным ртом и темными, глубоко посаженными глазками, было обрублено модной стрижкой «площадка». В другой обстановке он бы показался ей смешным, похожим на кабанчика, но не сейчас.

— Вот решили выпить, — продолжал молодой человек, — я закуску искал у тебя в холодильнике.

— Да как вы сюда попали? — возмутилась Таня.

— У тебя же не замок, а одна видимость, любой шпилькой можно открыть, — радостно сообщил незнакомец. — Пойдем, покажу, как это делается. Если потеряешь ключ, сама сможешь открыть дверь. Шпилька или скрепка есть?

— Ладно, Проха, кончай трепаться, надо разобраться, — прервал товарища Максим, и обратился к Тане, — мы, дорогуша, с тобой, о чем договорились, а?

За время отпуска она уже забыла черты его лица, забыла какой он красивый и страшный.