— Я скажу тебе зачем.

Таня подняла на него глаза. Его пепельные волосы растрепались и упали на лоб.

— Ты всегда такая сердитая, нахохлившаяся, а если я ляпну непристойность, то сразу смущаешься, теряешься и становишься естественной и очаровательной. Только я не пойму, в чем это очарование — в глазах, или надутых губках. Сейчас мы проверим.

Максим наклонился и прошептал ей на ухо:

— Я хочу трахать тебя всю ночь.

Тане показалось, что она сумела сохранить каменное лицо. А Максим радостно сказал:

— Ну, вот опять, — и осторожно положил ладонь ей на лицо, закрыв глаза, и опустил руку ниже к подбородку.

— Конечно, все кроется в глазах, — восхитился он. — Чудо мое, — он поцеловал сначала один, затем другой глаз, прижался к губам.

Занимаясь любовью, Максим не был груб, наоборот, в постели с ней он размягчался и таял от источаемой нежности. Для него это было необходимым условием близости. Но Татьяне его нежность не приносила облегчения. Эти поглаживающие, ощупывающие руки, изучающие, пожирающие губы не оставляли без внимания ни одного самого интимного уголка ее тела. Она задыхалась в его объятьях. Он растекался по ней, растворялся в ней, поглощал ее; ей было невыносимо это слияние. Таня закрывала глаза, но даже с закрытыми глазами, даже лежа к нему спиной, она видела его напряженное, сосредоточенное лицо, словно в этих ритмичных движениях был заключен весь смысл жизни.

В середине сентября, в субботу он зашел к ней днем. Таня сидела за столом, писала план урока.

— Как всегда киснешь над тетрадочками? — участливо спросил Максим, подойдя к столу.

Таня не подняла головы.

— Ладно, бросай это сомнительное дело, тебе нужно развлечься, пока совсем не закисла. Идем в ресторан.

— Максим, я не могу, у меня столько работы.

— Работа — не член, сто лет простоит. Не спорь и одевайся.

— Ну, Максим.

— Да не стони ты так. Мы поедем в «Околицу» — классный ресторан, ты была там?

— Даже не слышала о таком.

— Тебе понравится. За городом, почти в лесу есть такой миленький ресторанчик.

Уже полностью готовая, в бирюзовом облегающем платье, она еще раз сказала:

— Максим, я не могу. Мне не по себе в больших компаниях.

Максим не преминул воспользоваться:

— Значит тебе хорошо только когда мы вдвоем?

— Может, ты все-таки сходишь один? Не вписываюсь я в вашу компанию.

— Не комплексуй. Вечно ты какая-то зажатая, замороженная. Все свои, ребята простые, добрые. Веди себя естественно, выпьешь, как ты любишь, водочки, расслабишься, и все комплексы пропадут.

— Я уже пробовала быть естественной, и получила между глаз.

— Что за выражения, Татьяна Викторовна? Как-то нелитературно для педагога. Да ты не волнуйся, сегодня Юли не будет.

— А перед этим пострадали другие.

— Ты про Андрюху что ли? Теперь буду знать, что для тебя естественное состояние флиртовать, чтобы поддразнить меня. Учтем на будущее.

— Максим, ты же ничего не понял.

— Ладно, хватит болтать, пошли.

Пошли так пошли. Если он хочет, она будет естественной и непринужденной, выпьет и расслабится.

Собралось восемь человек. Было тепло — стояли последние дни бабьего лета. Они долго прождали на остановке — восьмой маршрут ходил редко. Выехав за город, автобус проехал по трассе в аэропорт, а потом свернул в лес. Через пару минут лес расступился, и автобус выехал на площадку перед одноэтажным бревенчатым строением.

Они и еще несколько человек вышли из автобуса, в салоне оставались еще пассажиры. Автобус поехал дальше в лес.

— На турбазу, — пояснил ей Максим.

Внутри ресторана было мило и уютно: вышитые крестом бело-красные скатерти, некрашеные деревянные стулья, расписные стены на самоварную тему.

Зал был большой и узкий, столы стояли в два ряда вдоль стен до самой эстрады, между ними широкий проход. Они заняли два столика, сдвинутых вместе. Принесли закуски и спиртное. Таня пила водку, как предлагал Максим. Если он хочет, чтобы она была естественной и веселой, он такой ее и увидит. И если по какой-либо причине ему это не понравится, пусть пеняет на себя. Полупустой зал постепенно заполнился. Когда все пошли танцевать, Таня была уже в легкой стадии опьянения и с удовольствием танцевала. Не успела Таня сесть за столик во время паузы, как ее по плечу хлопнула Аврора:

— Пойдем, пожурчим.

Конечно, не помешало бы, но с Авророй идти не хотелось. Неприязнь между ними сохранилась до сих пор, может потому что «один — синий, другой — на юг»?

— Не хочется.

— Учти, в здании сортир сломался, другой — на улице, в лесу. Потом одна будешь искать.

Таню испугала перспектива одной гулять по лесу, и она встала. Вместе с ними пошли Света и Марина. Они обошли здание ресторана и углубились в лес. Было еще светло, но впереди уже горела лампочка над входом деревянного маленького домика.