Шрифт:
– Боялась, – кивнула она. – Я и сейчас… боюсь. Что ты… только из жалости… что на самом – то деле…
– Да ты с ума сошла! – выдохнул он. – Как тебе подобная глупость в голову – то пришла?! Это я боялся, что ты меня пригласила, чтоб посмеяться, но ты… ты… Ты хоть знаешь, что я – сын кузнеца, внук кузнеца и правнук кузнеца? Что я не только не господин, но даже и не уважаемый?
Она вздрогнула. Приподнялась на его груди. И замерла, глядя на него.– Что ж, так мне и надо за то, что я хотела сделать!
– Но ведь не сделала, – возразил он. – Вместо этого ты подарила мне самую прекрасную ночь, какая у меня только была.
– Надо мне самой было эту дрянь выпить, когда ты предлагал. Было бы достойное наказание! – Она словно бы не слышала его.
– Вот еще, не хватало! – фыркнул он. – Откуда ты только эту гадость взяла?
– Господин Лури сказал, что у тебя большое будущее… а потом дал мне эту склянку… и я ее взяла. Так боялась, что ты мне откажешь, а другие меня потом засмеют… я же не знала, что ты простолюдин! Ты ведь никому не сказал!
– А у меня кто – то спрашивал? Я, если хочешь знать, бежать собирался, да только уважаемый Верген меня не пустил. Сказал, что нельзя от дамы бегать! Что тебя засмеют, если я не приду на свидание! Я собирался все честно сказать, когда сюда шел, а когда пришел – ты плачешь, тебе плохо, оно у меня и вовсе из головы вылетело! И я ж тебя просто утешить хотел, успокоить, ничего больше… я же не знал, что так выйдет!
– Ты мне эти… как их… «наставления о кузнечном ремесле» когда рассказывал… я еще подумала, что ты небось из ученых каких… ну, сначала изучал всякое, а потом решил героем сделаться – так ведь бывает, ты ж еще молод, чтоб над одними только книжками корпеть… я и подумать не могла, что ты просто – напросто о своем ремесле рассказываешь… – растерянно проговорила она.
– Прости, – вздохнул он.
Она молча смотрела на него, потом провела ладонью по его груди. Медленно и ласково. И вновь положила голову ему на грудь.
– Значит, Богини хотели этого, – прошептала она. – И ведь господин Лури сказал, что у тебя большое будущее. А он маг. Зря не скажет. Вот только… зачем он хотел, чтобы я дала тебе эту гадость? Неужели ты взлетишь так высоко, что я могла бы подняться выше своего нынешнего положения, когда б за тебя уцепилась? Но разве можно взлететь, будучи опоенным этой дрянью?
– Не знаю, – покачал головой он. – Ничего высокого в себе отродясь не замечал. Разве что рост. Но я благодарен Богиням… и тебе, любимая. Просто благодарен, и все.
– Ты хороший… и сильный… – Она потерлась щекой о его плечо. – Такого сильного мужчины у меня в жизни не было. А ты не говори им, что из кузнецов, ладно? Пусть они считают, что я отхватила себе настоящего героя. Пусть и дальше завидуют.
– Ладно, – шепнул он. – Кто они все такие, чтоб я им о себе рассказывал? Особенно если ты не хочешь.
Объятия вновь стали чем – то большим, и очень скоро красавица убедилась, что между знатными господами и кузнецами тоже нет особой разницы, а если и есть, то она скорее в пользу последних.
Не прошло и десяти вздохов, как она с восторгом шептала своему кавалеру все ласковые слова, которые только могла придумать, и ей не было никакой разницы, кем он был, где родился и как звали его родителей. Просто потому, что это был он…
Наступившее утро взмахнуло волшебной палочкой, превращая вчерашний ужин в завтрак.
– А знаешь, – отрываясь от еды, внезапно сказал Карвен, – судьба недаром руками мага дала тебе эту склянку с зельем. Приворот сработал. Самый лучший приворот – это тот, который не применяют.
– Это как? – растерянно откликнулась она.
– А вот так! – подмигнул он. – Ты его у себя в шкафчике запри и никогда не применяй. И тогда он будет работать. Честное слово!
– Честное – честное?
– Слово кузнеца! Ты разве не знаешь, что все кузнецы немножко колдуны? Можешь мне поверить, так все и будет. Если тебе кто – то понравится, ты понравишься ему. Обязательно. Но только, чур, никому не говорить! А то не сработает.
Он и сам не знал, почему это так, а только так оно все и было. Объятия, соединившие их на прощание, были самыми прекрасными на свете, и ничего не было прекраснее поцелуя перед расставанием.***
Карвен шел и думал, что госпожа Айнир не просто хорошенькая, она – хорошая. Вот ведь не захотела сделать с ним чего – то совсем уж невозвратимого.
«А маг сделал! – мелькнула внезапная мысль. – Надел свой неснимаемый перстень. Разве хорошие люди так поступают?! Снять – нельзя… рассказать – нельзя… причем человеку хорошему… точно хорошему!»