Шаман подал сигнал Самуму, и оба через несколько секунд взяли под свой мысленный контроль обыскивающих. Маскировка не спасала. Двор был полон гаюнами, и оттуда наверняка страховали солдат, находившихся в копарнике.

– Что делаем, командир? – спросил Колдун, поигрывая автоматом, снятым с плеча гаюна. – У нас есть заложники.

– Миша, не смеши. Плевать они хотели на двух солдат, – сказал Самум.

– Значит, нам нужно захватить минимум генерала, – проговорил Шаман, – а так как его здесь нет, придется попросить отвезти нас к нему.

– Значит, вариант «гости»? – спросил психолог.

– Ну мы же не хотим поселиться в их тюрьме, даже элитной, навечно. А в гости зайти можно, если нельзя отказаться от приглашения.

– Гарантирую, что у них там отвратительно кормят, а у меня нет желания питаться всякой дрянью, – высказал свое мнение инженер.

– Вот вам и мотив, чтобы долго не злоупотреблять гостеприимством, – поддержал Шаман.

– Если Мишка опять разнесет их базу, как на Сохара, то ему придется присваивать еще одно почетное звание, – сообщил Самум.

– Присвоим, если он не против, – проговорил Шаман, расстегивая ремень и сбрасывая портупею. – Боря, сожги кольца и всю аппаратуру.

Самум вынул бластер и, дождавшись, когда Колдун с Шаманом сложили все оборудование сверху, на его персоналку, несколько раз прошелся по нему лучом, сплавляя все в единый монолит.

– Мы сдаемся, – крикнул Шаман, отпуская мысленный контроль над солдатом.

Оба гаюна, наконец увидев диверсантов, мгновенно вскинули автоматы. Тот, что находился в дверях, начал медленно отступать наружу, второй прижался к стене, не спуская глаз с солнечников, которых видел, похоже, впервые.

– Я пошел, – проговорил Колдун и, дождавшись утвердительного кивка командира, первым вышел из копарника с поднятыми руками.

– Пугливые они какие‑то, – сообщил свое мнение инженер, когда все трое выстроились в шеренгу напротив двойного кольца солдат с направленными на них автоматами.

Через кольцо солдат двинулся штурмовик и, выйдя вперед, произвел три быстрых выстрела из парализатора.

– Где мы? – спросил инженер, приходя в сознание и пытаясь еще нетвердыми руками опереться на обивку кровати, на которой лежал.

– На ужин не рассчитывай.

Услышав голос Самума и с трудом повернув голову, увидел психолога, лежащего на соседней кровати.

– Все тюремщики разбежались, узнав, что ты поступил в их учреждение.

– Зачем эта скотина стреляла из парализатора, – не отреагировал на подначку Колдун.

– Боятся. У нас слишком плохая репутация в здешней среде.

– А где командир?

– В соседнем номере, – ответил Самум.

– И давно мы здесь?

– Лучше бы спросил, сколько мы здесь пробудем. Все‑таки как‑то перспективнее. Если хочешь точно, то с момента нашего захвата прошло три часа.

– Какая‑нибудь полезная информация?

– Кроме наличия видеокамер, пока ничего ценного.

– Это уже о многом говорит.

Они замолчали и, лежа неподвижно, старались уловить малейшие вибрации, определиться с природой их происхождения и оценить полезность полученной информации. Через час стало известно, что они находятся в подземном бункере, на третьем уровне. От комнаты охраны и пульта наблюдения их отделяют около ста метров, пять дверей с дистанционными замками и охраной в десять человек.

Неожиданно дверь камеры бесшумно распахнулась, и в ее проеме появилась фигура Шамана. Он весело улыбнулся, подмигнул, и дверь захлопнулась.

Двое охранников отвели его в конец коридора и втолкнули в дверь, открывшуюся перед ним. В комнате находился стол, напротив которого стояло глубокое кресло, предназначенное для пленника. Из‑за стола поднялся гаюн в форме старшего советника.

– Присаживайтесь, мазан Смирнов, – приглашающим жестом указал он на кресло. – Разговор у нас будет долгим, а у вас говорят: «В ногах правды нет».

– Приятно поговорить с умным человеком, – ответил Шаман.

– Я не думаю, что наша беседа доставит вам большое удовольствие, так как в основном будет состоять из вопросов, на которые хотелось бы получить правдивые и исчерпывающие ответы. Вы понимаете, что мы можем получить их и другим способом, но я решил оставить выбор за вами. Я пошел вам навстречу. Вы убедились, что ваши подчиненные живы и пока здоровы. Хотелось бы получить кое‑что и от вас, если можно так выразиться, в добровольном порядке. Вы доставили нам массу неприятностей. Потеря нами Сохара до сегодняшнего дня является тайной империи и так ею и останется. Мне кажется, что и на Портейне вы приложили руку к тому, что творится сейчас на Сотае. Мы знаем, что вы там были.