Самуму здесь просто нечего было делать, и он вышел из зала под слепящие лучи Хохайя. Попытку выйти на связь с Босу он решил отложить на следующий день.

Членам группы совсем необязательно было знать, что на планете существует властитель, способный в любой момент уничтожить непрошеных гостей. Для всех присутствующих поиски какого‑то редкого кристалла с неизвестными свойствами должны были оставаться абсолютной реальностью. Только один пустынник был уверен, что от их желания и стремлений ничего не зависит.

Привалившись спиной к стене пирамиды, которая, несмотря на окружающий ее зной, оставалась даже слегка прохладной, диверсант закурил и подумал о Шамане: «Как он там? Успешно ли прошла высадка? Что ожидает его в джунглях восьмой?»

Ответов, естественно, он не получил, и, чтобы отвлечься, наверное, в сотый раз начал прокручивать в голове варианты допросов, через которые ему предстояло пройти после того, как он будет захвачен гаюнами. Шип‑топ недовольно заворчал, не желая общаться на знакомую ему, до мелочей избитую тему. Призвав сущность к порядку и дисциплине, нетрац, чтобы размяться, отправился в обход пирамиды. Здесь тоже ничего не изменилось с момента его последнего посещения. Изуродованный шестиколесник и свернутый в спираль вездеход по‑прежнему оставались на месте – свидетельством реальности сил сущностных образований и слабости против них человека.

– Шеф, – прозвучал голос связиста. – Небо два сообщает, что нашел что‑то интересное.

«С момента вылета топтеров прошло уже больше трех часов, – отметил про себя диверсант. – Учитывая скорость поисковиков, объект где‑то на окраине пустыни».

– Энергетическая аномалия и, как вы предупреждали, скрытая под песком, – продолжил доклад радист.

– А конкретнее?

– Контуры аппаратурой не определяются. Сканеры показывают темное пятно на глубине более двух метров. Дальше их сигнал не проходит.

– Передай второму, пусть даст координаты и продолжает работу дальше. Координаты запомнить, никуда не записывать, – приказал Самум.

– Понял. Выполняю.

«Нам еще только не хватало работать на гаюнов или начать раскопки, вызвав гнев Босу», – мелькнуло у него в голове.

Согласно расчетам, дня через два вся пустыня будет буквально кишеть поисковыми группами противника, и облегчать им работу нетрац не собирался. Время до возвращения топтеров он провел, слоняясь между операторами, заглядывая в экраны, фиксирующие сведения об энергетике храма и рисунках на его стенах.

Встретив машины, вернувшиеся из разведки, Самум получил от наблюдателей кристаллы записей маршрутов и, отправив людей отдыхать, взялся за свой копайзер. Не прошло и часа, как часть записанной информации была стерта, а оставшаяся подвергнута существенной переработке и зашифрована.

Ночь прошла спокойно. Только изредка охранная аппаратура фиксировала нечеткие тени, приближавшиеся к пирамиде не ближе чем на пять километров.

Едва утром Хохайя показала свой край над горизонтом, нетрац уже занял место в кресле одного из топтеров.

– Полечу один, – сказал он, останавливая попытку наблюдателя забраться в кабину. – Вернусь через несколько часов. Если отметка топтера пропадет с экрана, не дергайтесь. Никаких поисков. На связь выйду сам.

– Шеф, может, все‑таки возьмете наблюдателя, – предложил заместитель.

Самум молча захлопнул дверь кабины и, оторвав машину от поверхности, пошел бреющим, едва не задевая верхушки барханов.

Час полета – и вот внизу раскинулась площадка бывшего лагеря сохарцев, усеянная воронками артиллерийского и ракетного налета, а справа по борту среди зеленых крон виднелись крыши бывшего дома отдыха. Кое‑где, занесенные песком по самые башни, стояли сожженные Шер‑Пашем шестиколесники.

«Колдун так и не успел отрелаксировать отдыхающих убийц», – мелькнуло в его голове воспоминание об охоте, устраиваемой гаюнами за пленниками лагеря.

Каменистая пустыня, как и в прошлый раз, не отреагировала на пролетевшую над ней машину ни малейшим движением.

Вот и предгорье. Самум сбросил скорость, включил металлодетектор и стал внимательно смотреть вниз. Подбитую гаюнами песчанку он обнаружил достаточно быстро и совершил посадку в сотне метров от нее.

Час шел за часом. Диверсант обходил и заглядывал в каждую расщелину, способную по своей ширине пропустить внутрь песчанку Шамана. В первую очередь он осматривал левую сторону такого входа, отчетливо помня слова командира о смятом левом борте машины, когда тот ввел ее в расщелину.

Пять часов бесплодных поисков, а характерных следов от столкновения на скалах он так и не обнаружил.

«А почему они вообще должны быть, – мелькнула запоздалая мысль. – Позже по борту машины, вышедшей из лабиринта, я никаких повреждений не видел. Если жрец убрал повреждение с песчанки, ему было так же нетрудно стереть следы ее столкновения с камнем».

Неприятный вывод о бесполезности поисков заставил диверсанта сесть на ближайший выступ и задуматься. Расчет на камень перстня, принадлежащий Босу, тоже не оправдался. Артефакт молчал.