— Да откроются двери боли, — проговорил Мондор и слегка щелкнул по шарику кончиком пальца.

Шарик сразу же начал двигаться. Он описал вокруг ее головы эллипс. Она стала подвывать.

— Молчать! — приказал он. — Страдать молча!

— Прекрати пытку! — не выдержал я.

— Ладно! — он протянул руку и на мгновение зажал шарик между большим и средним пальцами левой руки. Когда он его выпустил, тот остался неподвижным на небольшом расстоянии перед ее правым ухом. — Можешь теперь отвечать на вопрос, — распорядился он. — Это был самый простой образчик того, что я могу с тобой сделать. Мне ничего не стоит тебя уничтожить.

Она открыла рот, но никаких слов из него не раздалось. Только звук, как при крике с кляпом во рту.

— По-моему, мы взялись за дело не с того конца, — заявил я. — Ты не мог бы разрешить ей говорить нормально, без установки порядка «вопрос-ответ»?

— Ты слышала это, — повысил голос Мондор. — Я тоже этого хочу.

Она охнула и жалобно попросила:

— Мои руки… Пожалуйста, освободите их.

— Действуй, — дал я добро.

— Они свободны, — изрек Мондор.

Она размяла пальцы.

— Носовой платок, полотенце… — прошептала она.

Я выдвинул ящик ближайшего платяного шкафа и вытащил платок. Когда я хотел передать его, Мондор схватил меня за запястье и отобрал его. Он кинул ей платок, и она поймала его.

— Не суйся в мою сферу, — предупредил он меня.

— Я не причиню ему вреда, — сказала она, вытирая глаза, щеки и подбородок. — Я же говорила, что намерена только защищать его.

— Нам требуется больше сведений, чем эти, — Мондор вновь протянул руку к шарику.

— Подожди, — попросил я его и обратился к ней — Ты можешь, по крайней мере, объяснить, почему не можешь сказать мне этого?

— Нет, — ответила она. — Это было бы практически то же самое.

Я обнаружил в этой проблеме что-то от теории программирования, и решил попробовать с другого конца:

— Ты должна защищать меня любой ценой? Это твоя главная функция?

— Да.

— А что, если бы ты могла защитить меня, только рассказав мне об этом?

Она сморщила лоб.

— Я… я не… только таким образом, — она закрыла глаза и подняла к лицу ладони. — Я… тогда мне пришлось бы все тебе рассказать.

— Наконец-то мы к чему-то пришли! — обрадовался я. — Ты готова нарушить второстепенный приказ ради выполнения главного?

— Да, но описанная тобой ситуация не совсем реальна.

— Я позабочусь о том, чтобы она стала реальной, — неожиданно вмешался Мондор. — Ты не сможешь следовать тому приказу, если прекратишь существование. Следовательно, ты нарушишь его, если позволишь себя уничтожить. А я уничтожу тебя, если ты не ответишь на эти вопросы.

— Все, Найда, — сказал я. — Я намерен кое-куда направиться и подвергнуться там крайней опасности, но я не позволю тебе следовать за мной и выполнять приказы.

— Нет!

— У меня нет иного выбора. Остается только держать тебя в заключении, пока я занимаюсь своим делом.

— О-о-о… — печально протянула она и проговорила — Выходит, ты нашел способ заставить меня нарушить одно приказание ради выполнения другого. Очень умно.

— Значит, ты расскажешь мне то, что я желаю знать?

— Я физически не в состоянии сказать тебе этого. Дело тут не в желании. Но… по-моему, я нашла способ обойти это.

— Ты хочешь сказать…

— Если ты на время выйдешь из комнаты, я постараюсь рассказать это твоему брату. Рассказать все то, чего не могу объяснить тебе.

Мой взгляд встретился со взглядом Мондора и я произнес:

— Пожалуй, я выйду на минутку…

Я изучал гобелен на стене коридора, но меня интересовало, что же происходит там, внутри. Многое меня беспокоило, и не в последнюю очередь то, что я никогда не говорил ей, что Мондор мой брат. Когда дверь после длительного ожидания отворилась, Мондор посмотрел на меня и оглянулся. Когда я направился к нему, он поднял руки. Я остановился. Он шагнул за дверь и приблизился ко мне. Подходя, он продолжал оглядываться.

— Это дворец Амбера? — спросил он.

— Да. Это не самое роскошное место в нем, но тут мой дом.

— Я бы хотел осмотреть его при более благоприятных обстоятельствах.

— Договорились, — кивнул я. — Так что же ты узнал?

Он отвел взгляд, обнаружил гобелен и принялся изучать его рисунок.

— Дело весьма своеобразное, — начал он. — Нет, не могу.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь по-прежнему доверяешь мне, не так ли?