— Я помню. Потом из-за твоей реакции у меня долго оставался рубец.

— Создания Хаоса и создания порядка не слишком хорошо сходятся, но я выжил и приобрел опыт. А те подобия Дворкина и Оберона, что приходили к тебе в пещеру…

— Ну?

— Человеческой была только их наружность. Внутри, в геометрической структуре, пульсировали энергетические поля…

— Ты говоришь так, словно это была компьютерная мультипликация.

— Что-то подобное не исключено. Точно не знаю.

— А мой отец не был одним из них?

— Нет. Но я веду не к тому. Я узнал первопричину.

Я насторожился.

— В каком смысле?

— Завитки… Геометрическая структура, на которой создавались эти фигуры… Она воспроизводит части Амберского Лабиринта.

— Ты, должно быть, ошибся.

— Нет. Недостаток чувствительности я восполняю памятью. Обе фигуры были трехмерными искривленными сегментами Лабиринта.

— А зачем Лабиринту дурачить меня, создавая такие фальшивки?

— Я всего лишь смиренное орудие убийства. Рассуждения еще не стали моей сильной стороной.

— Если в это замешаны Единорог и Змея, по-моему, и Лабиринт нельзя исключить.

— Про Логрус мы знаем точно.

— И мне кажется, что в тот день, когда Корал зашла в Лабиринт, он проявил разумность. Скажем, так оно и есть; прибавим способность создавать такие конструкции… Он хотел, чтобы они отвели меня сюда? Или Корвин перенес меня куда-то еще? То ли это место? А что от меня нужно Лабиринту? И чего хочет от меня отец?

— Завидую твоей способности не обращать внимания на определенные вещи, — ответил Фракир. — это и есть риторические вопросы, я правильно понял?

— По-моему, да.

— Ко мне начала поступать информация иного рода, поэтому я делаю вывод, что ночь на исходе.

Я вскочил на ноги.

— Значит ли это, что мне можно поесть… и напиться? — спросил я.

— По-моему да.

Тут я быстро двинулся с места.

— Пока я еще новичок в таких делах, никак не перестану удивляться, не сочтут ли такой прыжок через алтарь неуважением, — прокомментировал Фракир.

Черные огоньки, когда я проскользнул между ними, замигали.

— Черт возьми, я даже не знаю, кому предназначен этот алтарь, — ответил я. — А неуважительность я всегда считал своей отличительной чертой.

Схватив кувшин, я сделал длинный глоток, и тут земля слабо задрожала.

— Опять-таки может статься, кое в чем ты прав, — сказал я, подавившись.

С кувшином воды и караваем в руках я обошел алтарь, миновал коченеющего карлика и добрался до скамьи, которая шла вдоль задней стены. Усевшись, я принялся есть и пить, но уже медленнее.

— Что дальше? — спросил я. — Ты сказал, что информация опять поступает?

— Ты успешно отдежурил, — сказал он. — Сейчас среди доспехов и оружия, которые ты стерег, должен выбрать то, что тебе нужно, а потом пройти через одну из трех дверей в этой стене.

— Через которую?

— Одна из них — дверь Хаоса, другая — порядка, а о природе третьей мне ничего не известно.

— Э… как же в таком случае принять обоснованное решение?

— Полагаю, ты сможешь пройти только в ту дверь, в которую следует.

— Тогда выбора на самом деле нет, а?

— Думаю, на это может повлиять то, что ты выберешь в этой скобяной лавке.

Я прикончил хлеб, запил его остатками воды. Потом поднялся.

— Ну, — сказал я, — давай посмотрим, что они станут делать, если я ничего не выберу. А с карликом вышло скверно.

— Он знал, что делает и чем рискует.

— Ну что тут еще скажешь.

Я подошел к той двери, что была от меня по правую руку, потому что она была ближе всего. Дверь вела в ярко освещенный коридор, который, сужаясь, становился все светлее и светлее и в нескольких метрах от меня терялся из виду. Я не останавливался. И, черт возьми, чуть не сломал себе нос. Как будто наткнулся на стеклянную стену. Это было символично. Как выйти на свет божий этим путем, я не мог представить.