— Тогда позволь мне задать вопрос более правильно: не знаешь, сколько времени мы были без сознания?

— По-моему, довольно долго. Дай мне выглянуть за дверь, и я смогу дать тебе более точный ответ.

Я медленно поднялся, но не мог устоять и рухнул. Затем пополз к выходу, отметив при этом, что из груды оружия, кажется, ничего не исчезло. Пол и вправду треснул. Возле дальней стены и в самом деле лежал мертвый карлик.

Выглянув наружу, я увидел яркое небо, все в черных точках.

— Ну? — спросил я немного погодя.

— Если я рассчитал правильно, скоро утро.

— Перед рассветом всегда светлеет, а?

— Вроде того.

Кровообращение в ногах восстановилось, они горели. Я заставил себя подняться и встал, привалясь к стене.

— Есть какие-нибудь новые указания?

— Пока нет. У меня такое чувство, что они должны появиться с рассветом.

Шатаясь, я добрел до ближайшей скамьи и упал на нее.

— Если кто-нибудь зайдет сейчас сюда, я смогу отбиваться только набором заклинаний. От лежания на доспехах судороги не проходят. Это так же скверно, как спать в полном вооружении.

— Напусти на врага меня, и, самое меньшее, я сумею выиграть для тебя время.

— Спасибо.

— Много ли ты помнишь?

— Все, начиная с того момента, как был ребенком. А что?

— В моей памяти хранятся мои ощущения с тех пор, как Логрус впервые наградил меня новыми способностями. Но до момента нашего появления здесь все кажется мне сном. Я, похоже, просто привык реагировать на проявления жизни.

— Многие люди тоже таковы.

— Правда? Раньше я не мог думать и обещаться таким способом.

— Верно.

— Как ты думаешь, это надолго?

— То есть?

— Может быть, это только временное состояние? Не может ли оказаться, что я получил новые свойства только для того, чтобы справиться с определенными обстоятельствами здесь?

— Не знаю, Фракир, — ответил я, растирая левую лодыжку. — Полагаю, это вполне возможно. Ты привыкаешь к новому состоянию?

— Да. Догадываюсь, что это глупо с моей стороны. Как меня может волновать то, о чем я не буду тосковать, когда утрачу его?

— Вопрос хороший, но ответа я не знаю. Может быть, в конце концов ты все равно достигнешь такого состояния.

— Не думаю, но точно не знаю.

— Ты боишься вернуться в прежнее состояние?

— Да.

— Вот что я тебе скажу, когда мы найдем выход отсюда, не лезь вперед меня.

— Не могу.

— Почему? При случае ты будешь под рукой, но я могу и сам о себе позаботиться. Раз у тебя теперь появились чувства, у тебя должна быть и собственная жизнь.

— Но я же уродец!

— А разве все мы не таковы? Просто хочется, чтобы ты знал: я понимаю и отношусь к этому нормально.

Он еще раз сжал мне руку и замолчал.

Хотел бы я не бояться выпить воду.

Я просидел там, наверное, почти час, подробно перебирая все, что произошло со мной за последнее время, отыскивая разгадки и размышляя, какова же тут система.

— Кажется, я слышу твои мысли, — вдруг сказал Фракир, — и могу кое-что предложить твоему вниманию.

— Да. Что это такое?

— Тот, кто перенес тебя сюда…

— Существо, выглядевшее, как мой отец?

— Да.

— Что же он?

— Он был не таким, как два твоих других посетителя. Он был смертным. А они — нет.

— Ты хочешь сказать, это и в самом деле мог быть Корвин?

— Я никогда не встречал его, поэтому не могу сказать. Но он не был одной из этих конструкций.

— А ты знаешь, что они такое?

— Нет. Знаю только одну странную вещь — и совсем не понимаю ее.

Я наклонился вперед, потирая виски. Несколько раз я глубоко вздохнул. В горле было очень сухо, а мышцы болели.

— Продолжай. Я слушаю.

— Я не очень знаю, как это объяснить, — сказал Фракир, — но в дни, когда я не умел чувствовать, ты не подумав, пронес меня на запястье через Лабиринт.