Ну, ладно, так и быть. Признаюсь, не ожидала увидеть его в тех же перчатках и очках. Да и официозом от этого кадра не пахло. Опять какая-то водолазка с высоким воротом и футболка сверху. Такой даже в дорогущей машине смотрелся странно.

— Развернули строку про ущерб?

— Да. Сзади. А вы взяли паспорт?

— Угу.

Я перегнулась назад, отметив наличие маленьких экранов на задней стороне передних кресел, и взяла в руки папку. Внутри лежали две стопки бумаг. Копии.

— «Ложь — 20 000 руб?»

— Ага.

— «Предательство — 50 000 руб. Измена…» А это как? Друг может изменять?

— В данном случае имелось в виду пренебрежение обществом в пользу другого. Там есть пометка, что родители не считаются.

— А если у меня есть родной брат и сестра?

Остановившись на красный, фрилансер посмотрел на меня в упор из-под очков:

— Вы единственный ребенок в семье, это очевидно.

Ну, ладно. Один — ноль в его пользу.

— А вы?

— У меня есть старшая сестра. Но она давно живёт в другой стране, так что не беспокойтесь. Родители меня тоже не навещают.

— Ок, — я снова вернулась к чтению. — Последний пункт хорош. Получается, мы не можем расторгнуть контракт до нового года? Сколько бы друг другу не задолжали?

— В яблочко.

Я погладила щеку:

— Почему вы ставите такие условия, что создается почва для безвыходности? Тогда, в первый раз вы тоже…

— Мне нравится определенность, — перебил.

Ну, да конечно. Мои изначальные догадки были верны. Скорее всего фрилансер — очень неуверенный в себе и окружающих человек. Мне тоже нравилось поддерживать в себе чувство постоянства и контроля над ситуацией, поэтому и мать всегда звонила прежде чем нагрянуть с визитом.

Нотариус попался уж больно расторопный. Явно приплаченный. К обеду мы уже стояли у автомобиля с юридически подтвержденным договором. Вроде ничего и не изменилось, а мы просто топтались рядом, не зная, что и как говорить.

— Вот, — фрилансер засунул руку в задний карман брюк и достал связку ключей с брелком в виде баскетбольного мячика.

— Вот, — в ответ я дала ему свои три малыша. — Но так не честно. Я не знаю где вы живете.

Мой новоиспеченный друг пожал плечами:

— Показать? Сейчас?

— А сколько до вашего дома?

— Пятнадцать минут. Мы живём не так уж далеко друг от друга.

Я чуть не подавилась жвачкой:

— Ну и совпадение, знаете ли.

— С родни мистике.

Мы переглянулись.

— Ладно. Покажите дом, но входить я не буду.

— Хорошо.

Действительно. Жили мы в одном районе, только вот если я обитала на стороне соц. рынка и низеньких монстров 90-ых, то мой знакомый — по ту сторону дороги, в одной из многоэтажных новостроек. Планировки в таких домах были удачные. Я сама хотела приобрести там студию, но всё-таки решила, что одной комнаты мне не хватит и спустила деньги на то, что имею. Не пожалела.

— Ладно, — я посмотрела на дорогу. — Пойду домой, наверное.

— Торопитесь?

— Не особо, — я откровенно замялась. — Порисую.

— Понятно. Ну, тогда, спишемся, — и протянул руку.

Пришлось пожать. Многие на моем месте повелись бы на крепость фигуры и силу рук, но я-то знала, и быть может только поэтому необычайно быстро вошла в его «личную жизнь», как хрупок и неоднозначен был мир гражданина Панькова. Блин. Ну, почему он сказал, чтобы я забыла его фамилию? Прекрасно помнила. Как и серию паспорта. Больше разглядеть не удалось.

— Знаете, у вас какой-то блок выработался. До нашей первой встречи вы писали так, что было сложно понять женщина вы или мужчина. Я думал, что иду на встречу с парнем, — улыбка моего новообретенного друга попахивала робостью. — Я бы сказал, что вы специально, но теперь думаю, что вряд ли. Вчера вы таки выдали себя.

То-то он стоял каменным изваянием, когда я ему руку у черепахи протянула!

Ну, да. Если не знаю человека, то и не даю ему узнать себя. Что в этом плохого? С работодателями вообще проходит на ура. Нигде не упоминается, но женщинам-художникам платят заметно меньше, чем мужчинам.