— А разве друзья не живут друг у друга? Не ночуют?

— Да, но не в нашем же возрасте.

— Почему нет? — удивился.

— Ну, не знаю. Предполагается, что у взрослых людей собственная жизнь.

Товарищ пожал плечами:

— Вы знаете, что у меня нет ни жены, ни детей, ни проживающих со мной родственников. Не вижу никаких причин, почему бы не пожить вместе. К тому же, у вас это определенно будет в первый раз.

Как же он метко бил.

— Я ужасно нервничаю даже в гостях, — поведала.

— Я вас прекрасно понимаю. И посоветовал бы временно пожить с кем-нибудь, но сомневаюсь, что вы захотите втягивать в это семью. С другой стороны, я — ваш друг. Ко мне вы должны обращаться за помощью в первую очередь. Так?

Ещё бы он не забывал, что сам выкопал мне эту яму. Но крыть было нечем. По многочисленным фильмам и литературе я имела вполне «радужное» представление о том, что происходило, когда на крупном предприятии сменялась власть. В ход шли самые оригинальные уловки, от запугивания до голов летящих с плеч.

И почему Паньков не какой-нибудь там учитель математики?

— Мне надо подумать.

В прихожей раздался глухом бум. Максимус пытался выбить дверь боком.

— Совсем забыла, я же с ним не гуляла!

На ходу собирая одежду по комнатам, я оделась, напялила ботинки и уставилась на гостя. Паньков выглянул в коридор, облокотившись на стенку. Провожать вышел. В моей-то квартире!

— Я пока тут побуду. У меня сегодня выходной, — проинформировал.

— О как, — я даже растерялась.

Оставлять постороннего человека, пусть и друга по контракту в собственном жилище не особенно хотелось. Какая изощренная проверка.

Оказавшись на морозном воздухе, я тут же погнала пса в сугробы, но тот как назло не хотел стыковаться с холодной землей. Я решила подать ему пример и уселась в самый низкий сугроб. Пёс скептически уставился на меня, не предпринимая никаких попыток очистить желудок. Ладно. Решив попробовать другую тактику, я повела дога в соседний двор. Дела тут же пошли на ура.

Однако тяжки были мои думы. Мысленно я уже успела составить список всевозможных предметов, которые Паньков мог потрогать, сломать или украсть. Чувство опасности внутренней целостности и покоя было таким реальным, что хотелось тут же обрести силу телепортации: оказаться в собственных стенах, проверить, всё ли в порядке.

Вот чёрт.

А он ведь предложил пожить у него! Фрилансер, отстаивающий корыстность дружбы, форумный гений мысли, мой идеал мышления, всерьез рассматривал возможность проживания у него второго лица! Я прекрасно отдавала себе отчем в том, что как и Полина, не имела твёрдых оснований находится на его квадратных метрах. Но если моя приятельница вряд ли была с Паньковым на короткой психологической дистанции, то я в этом плане представляла для него реальную угрозу. И даже как самый дилетантский психолог он должен был это понимать. Контракт или нет, а сближаться нам не стоит.

По возращении обратно у подъезда нашлась кучка неформалов. Их очень заинтересовал питомец Панькова. Один из них, пацан с длинными чёрными волосами и сережкой в носу подошел к нам. Максимус держался нейтрально, но едва неформал приблизился на метр, сделал выпад и обхватил челюстями его ногу чуть выше колена. Парень взвыл, а кучка тут же разразилась смехом.

Надо мотать. К счастью, мне удалось захлопнуть дверь прямо перед носом пострадавшего.

Квартира была в сравнительном порядке. Всё на месте. Компьютер цел. Картины так же пылятся. Почему в «сравнительном»? А вот. Гражданин Паньков отчего-то развалился на краю кровати и выглядел, ни много ни мало, глубоко спящим.

Зашибись.

Я остановилась у ног кровати, сложив руки на груди. Эта картина мне не импонировала. Даже странно как-то. Видеть фрилансера на собственном спальном месте было так же противно, как и листающую журнал Полину. Здесь просто не могло быть никого кроме меня. Ну, или Максимуса.

Скорчившись от непонятного чувства потери чего-то важного, я развернулась на пятках и пошла заваривать чай.

Мой идеал наконец-таки ошибся в расстановке положений. Было бы очень кстати открыть ему глаза на то, как это — позволить находиться кому-то знающему твою сущность рядом в бытовой жизни. Он холостяк, изменения потрясут его в первые же сутки.

Это и будет началом конца.

Тяжело вздохнув, я переключилась на штампование бутербродов. Всё это потом. Пока Паньков ничего не осознал, мы — друзья.