— Хм, какая интересная книжка, — хмыкнул Геннадий Александрович, шевельнувшись и заскрипев своим креслом. — Дадите почитать?

— Обязательно. Но я вот, что заметила: иногда труднее помочь конкретному лицу, чем какой-то организации.

— Ага, теперь я понимаю ваше желание видеть конкретное лицо, моющее пол в холле, чем какую-то абстрактную тещу.

— Извините, Геннадий Александрович.

— Извиняться не стоит, и тут вы правы, но… вот Владислав Анатольевич говорит, что вы протежируете какой-то сомнительной личности, не имеющей документов, и он отказывается брать на себя ответственность, принимая ее на работу.

— Ее паспорт пропил муж. Она находит временные заработки, чтобы кормить детей и нахлебника мужа. Она его выгнала, но он периодически приходит к ней ворует вещи ее и детей, и дерется. Света сделала запрос в полицию и там удосужились поднять все те заявления, что она писала по поводу утерянного паспорта.

— Что вы говорите? — пробормотал Геннадий Александрович, постукивая ручкой по столешнице. — Ее дети учатся или еще маленькие?

— Девочка в третьем классе. Мальчика нужно устраивать в детский сад. Учительница не раз обращался в детскую комнату милиции с просьбой оградить детей от отцовских побоев.

— И что?

— Ничего. Он ведь с ними не живет, и где обретается не известно. Появляется, когда у него заканчиваются деньги.

Какое-то время Геннадий Александрович молчал, о чем-то сосредоточенно думая, потом сказал:

— Оформим ее пока временно по тем документам, что у нее имеются. Пусть Светлана передает дело об утерянном паспорте Владиславу Анатольевичу. Он лично займется им. Я наведу о ней справки. А с ее мужем разберется наш охранник Игорь. Ему достаточно будет просто взглянуть на муженька, чтобы тот больше не появлялся у своей жены. Мерзавец! Это ж надо, детишек бить! Развод-то у них оформлен?

— Да.

Геннадий Александрович задумчиво посмотрел на меня и улыбнулся.

— Вы, Марина, открываетесь мне с совершенно другой стороны. Вы всегда казались мне этакой холодной, равнодушной красавицей. Рад, что ошибся. Ну, хорошо! — он хлопнул по столу ладонью. — Я устанавливаю вашей протеже месяц испытательного срока с тем, разумеется, чтобы она об этом не знала. Если она оправдает наше доверие — оформим на постоянную работу. Лично вас это устраивает?

— Да конечно… Спасибо вам… — я встала.

— Но альтруизм, Марина Евгеньевна, все же должен иметь свои границы, — последовал мягкий выговор.

«Как и местничество» — подумала я и спросила:

— А как быть с тещей Глеба Германовича?

— Не беспокойтесь за нее. У нее довольно неплохая пенсия и насколько я знаю, строительство дачки уже закончено.

— Вы тоже открываетесь мне с другой стороны Геннадий Александрович, — улыбнулась я. — По тому с каким видом вышел от вас Глеб Германович, я приготовилась к трудному разговору.

— Ну, он тут все расписал в черном цвете, обвинив вас в корысти. Я пообещал ему разобраться, и я разобрался.

Мы тепло распрощались. Что ж, я сделала что могла, дело теперь за Викой, так зовут мою протеже. Либо она воспользуется предоставленным ей шансом и докажет, что мы в ней не обманулись, либо подведет не только меня.

День взял меня в оборот дел, и я на время позабыла обо всем, что не имело отношения к работе. Сообщение Светланы о том, что меня разыскивает Родион Дмитриевич, застало меня за переговорами с представителем фанерной фабрики. Вполне надежные ребята, которых я без колебания могла рекомендовать, как надежных поставщиков Родиону. Правда были некоторые сомнения в том, что требования мебельного предприятия окажутся для них чрезмерно высокими. Об этом у нас и шел разговор, но меня заверили, что фанерная фабрика справится с заказом, каким бы привередливым ни был заказчик, так как недавно они приобрели новое оборудование. К тому же они порекомендовали мне одну фирму по изготовлению фурнитуры. Наконец мы поставили точку в наших переговорах и я, вежливо отклонив предложение остаться на ужин, поспешила в офис.

Едва я вошла в приемную, как Света глазами указала на дверь кабинета, давая понять, что Родион ждет меня там. Я кивнула и тихо сказала:

— Не знаю, насколько затянется наш разговор, так что можешь уйти пораньше, чтобы не попасться с полными сумками в руки маньяка.

Упоминание о маньяке, заставило Свету живо вскочить с места и поспешить со сборами.

— Думаю, Родион Дмитриевич, тоже не задержит вас на долго, — принялась шепотом утешать меня она, прибирая на своем столе и выключая компьютер. — Я слышала, как он по телефону договаривался со своей женой…

О чем Света говорила дальше, я не слышала: меня словно заморозили. Какую-то долю секунды, я пребывала в ступоре, ничего не видя и не слыша. Потом смысл Светиных слов постепенно начал доходить до меня, вползая в сердце юркими ядовитыми змеями, жаля его. У меня же было одно противоядие — не верить им.

— Почему ты решила, что он говорил со своей женой, а не с любовницей, например? — донесся до меня со стороны собственный, деревянный, голос.

— Ну, что вы, Марина Евгеньевна, — беспечно бросила Света, занятая перекладыванием продуктов из пакетов в сумку, — любовнице обычно не докладывают, что ребенка из садика заберет теща, а яблоки и молоко завезет домой шофер. Ну, я пошла, да? Тогда, до завтра.