— Ты не устала меня слушать? — он чуть пошевелил пальцами, поглаживая тонкую ткань.

— Нет, продолжай.

Нирол позволил себе немного улыбнуться двойственности ситуации: что продолжать? Говорить или нежно поглаживать упругий животик?

— Дальше… А дальше все ринулись проверять свои организмы на выживаемость. Рискованные гонки, полёты в дальний космос без должного оснащения кораблей, попытки прохождения найденных и не проверенных пространственных порталов. Да и многое другое. В общем, повеселились наши предки знатно. Одного только не учли вовремя- мы бессмертны, но не неуязвимы. Если нанести организму вред или увечье не совместимое с жизнью, а помощь не всегда успеть позвать или не дозваться, то бессмертная жизнь прервётся так же необратимо, как и у наших древних пращуров. Именно тогда и прокатилась первая волна сокращения населения.

Вторая была гораздо позже. Те, кто выжил в гонке на проверку жизнеспособности и те, кто не принимал в ней участие, решили, что можно просто жить, не утруждая себя заботой о потомстве. Ведь дети- это ответственность и немалая. К счастью некоторые умные люди уже тогда забили тревогу, просчитав возможные последствия от выполненных стерилизаций.

— Но всё равно, пусть даже и наполовину уменьшилось население. Это не так страшно, пожала плечами Яна. — Наверняка можно было вернуть способность иметь детей?

— Увы, — Нирол продолжил осторожно гладить жену, — природа нам отомстила. Когда некоторые женщины, да и мужчины тоже, вспомнили, что кроме всех прочих радостей есть ещё и огромное желание держать в руках своего новорожденного потомка, смотреть, как он растёт, увидеть его первые шаги, услышать его первое слово, радоваться его успехам в жизни, было уже поздно. Программа стерильности была запущена так основательно, что повернуть её вспять было делом крайне тяжёлым. Причём именно в женском организме она пустила почти неискоренимые корни, лишив тем самым почти девяносто процентов женщин возможности не только родить, но и просто забеременеть. Поставленные перед фактом собственной глупости люди растерялись. Этим немедленно воспользовались некие манипуляторы, возвестив, что так всё и должно быть, ибо человеку пришло время перейти на новую ступень развития, которая в корне отличается от нынешнего существования. И это есть новая форма жизни- энергетическая. По этим бредовым теориям всем живым следовало прервать своё материальное существование любыми удобными способами, чтобы перейти к жизни чистой души, не отягощённой бренным телом. На Варне настали страшные времена… Разумные и, казалось бы, образованные люди в отчаянии уверовали в этот бред, правительство не среагировало вовремя… Первоначально добровольно умерших было по несколько сотен в день, потом эта цифра стала катастрофически увеличиваться, дойдя до десятков тысяч в сутки. Пока разобрались, пока смогли остановить… В общем, на конец этой вакханалии численность варнийцев не превышала полумиллиона человек.

— Кошмар! — Яна передёрнула плечами.

— Да, кошмар. У нас не любят вспоминать то время. Нет, знание о нём не под запретом. Но… Это как грязное, жирное, несмываемое пятно в истории цивилизации. Именно гда и было решено снести все строения того времени, заменив их вот такими домами, как наш. Сама понимаешь, что освободилось очень много земли. Сейчас любой варниец является собственником огромного поместья, которые расположены в большой отдалённости друг от друга. Да и быт решено было упростить. Вернули воздушные средства передвижения, многие бытовые приспособления. Мне, рождённому после массового безумия, уже и не представить, как жили предки в небесных замках. И незачем. Мне и в нашем уютном домике хорошо. А тебе? Как ты себя здесь чувствуешь?

— Как? — девушка потёрлась щекой о плечо Нирола. — Нравится. Здесь спокойно, тепло и очень как-то по-домашнему комфортно. Никогда не думала, что в таком большом доме буду чувствовать себя на своём месте, словно я и не жила в другом мире, в других домах…

— Это хорошо, — Нирол провёл рукой по её щеке, легко поцеловал в висок. — А я тебя не пугаю, не страшно со мной?

— Нет… Ты хороший. Вот сейчас ты меня трогаешь, гладишь, целуешь… Но я не боюсь… И мне не противно, как это было с Вадимом… Хотя с ним было не столько противно, сколько страшно. Я боялась, что он снова будет причинять мне боль…

— Не бойся. Больше такого не будет. Я не допущу, чтобы ты страдала.

— Нирол…

— Да, моя девочка?

— Поцелуй меня. Только так, как если бы у нас могло быть продолжение… Ну ты понимаешь… Сможешь?…

Нирол мягким движением уложил девушку на спину, навис над ней, раздвигая коленом её ноги.

— Шшшш… Не бойся… Я смогу… — прошептал он, почувствовав, что Яна напряглась. — Ты такая красивая, нежная, хрупкая… Желанная… Манящая… Люблю, моя маленькая девочка, люблю тебя… С самой первой нашей встречи там, в лесу… Ты мне снилась каждую ночь… Если бы тебя не отдали, я бы выкрал, и плевать на все запреты и договоры…

Он перемежал слова лёгкими, нежными поцелуями, начав со лба и постепенно спускаясь к губам, которые накрыл жарко и жадно.

Мир вокруг перестал существовать… Осталось только одно большое желание быть рядом, быть вместе, быть одним единым существом… Яна не задумываясь ответила на чувственный призыв Нирола, обняла его чуть дрожащими руками, прижалась к нему всем своим телом и ответила на поцелуй. А он старался не испугать девушку своим неистовым порывом, и прикосновения его губ, языка, рук временами были то нежными, ласковыми, чувственными, то вдруг становились настойчивыми, требовательными, нетерпеливыми. Сколько времени это продолжалось? Наверное целую вечность… Внезапно Нирол резко отстранился и сел, повернувшись спиной к Яне.

— Тебе не понравилось? — в голосе девушки прозвучала небольшая толика горечи. — Извини… Я такая неумелая…

Варадан резко развернулся и снова прижал жену к себе.

— Янни, моя сладкая Янни, — его губы легко касались уголков её рта. — Я испугался… За себя… Ты ещё не готова… А я едва… Я же слово дал, что до восемнадцати… Прости, прости, моя малышка… Я сейчас… Чуть-чуть подожди…

Очень осторожно, стараясь не делать резких движений Нирол отстранился, встал. Яна заметила, как сильно топорщились его штаны в районе паха и поняла, что мужчина сдерживался из последних сил. На несколько мгновений ей стало стыдно за то, что она довела его до такого состояния своей неуместной просьбой. Не маленькая уже и должна иметь ввиду, что парень-то не железный… А потом внезапно сообразила, что если бы Нирол не стал сдерживаться, то и она не сопротивлялась бы. Напротив, не задумываясь пошла бы с ним до самого конца… Так странно навязанный ей в мужья совершенно чужой человек уже не вызывал в ней чувства отторжения и неприятия, не было и страха перед его прикосновениями, какими бы они ни были. Нирол ни разу не сделал ей больно или просто неприятно. Рядом с ним было как-то спокойно и очень уютно. В последнее время, особенно после так счастливо не удавшегося покушения, Яна ловила себя на мысли, что бывший Чёрный Всадник всё больше и больше занимает её мысли. Было очень приятно на него смотреть, возникало почти непреодолимое желание прикоснуться к нему, и не только руками, но и губами, хоть кончиком языка попробовать на вкус его кожу. Странные, будоражащие кровь желания охватывали внезапно, иногда в самые неподходящие моменты. Самым невинным было забраться к нему на колени, прижаться к груди, замереть и сидеть так, в тишине слушая тяжёлые удары его сердца. Нирол прочно вошёл в её жизнь, а теперь, оказывается, уверенно продвигается и в сердце. Нет, это была пока ещё не любовь, просто симпатия, готовая перерасти в нечто большее. И все эти метаморфозы не пугали её, напротив, как-то радостно волновали, принося в заледеневшую душу лёгкий, тёплый весенний ветер пробуждения.