– Вы, товарищ майор, не дергайтесь особо, ничего лишнего делать не надо. Все должно быть максимально буднично. Будет гость и с ним один сопровождающий немец. Ну и наших двое – охрана. Комнаты для них готовы?

– Так точно. Там у нас есть квартира с отдельным входом, туда гостя и определим.

– Ну и отлично. И вообще мы вас долго тут напрягать не станем, – еще раз успокоил его Александров. – Какой у нас распорядок, товарищ Ребров?

– Отдых, ужин, потом здоровый, но короткий сон. Тронемся на рассвете. Сначала мы, потом, где-то через полчаса, вы с гостем.

Услышав шум моторов во дворе, Ребров, лежавший одетым на кровати, подошел к окну.

Паулюс в каком-то гражданском плаще выбрался из машины – дверцу ему, как положено, распахнул подтянутый адъютант в штатском – и не торопясь огляделся. Уже вечерело, так что выражения его лица из окна третьего этажа разглядеть было трудно. Из помещения штаба вышел Александров, подошел к Паулюсу, что-то сказал. Тот коротко, по-военному кивнул.

Где-то через час Ребров и Александров решили прогуляться по саду, чтобы спокойно обменяться впечатлениями.

– И как он вам? – спросил Ребров. – Готов к работе?

– Выглядит он спокойным. Видно, что человек принял серьезное решение и представляет, что его ждет. Мне кажется, он выдержит. Хотя в зале, перед своими… Кто его знает, как на него все это подействует…

– В конце-концов, он должен понимать, что из свидетеля очень легко может превратиться в обвиняемого.

– Я думаю, ему в Москве на это настойчиво намекали. Хотя, что там у него на душе творится, какие кошки скребут… Он ведь долго колебался, боялся, что его показания могут быть восприняты как удар в спину Германии…

Возвращаясь к коттеджам, они увидели торопящегося к ним навстречу майора Емелина. Он размахивал руками и выглядел растерянным.

– Там такое дело… Не знаю прямо, что теперь… – причитал Емелин.

– Что случилось? – жестковато, чтобы привести его в чувство спросил Александров.

– Наш повар понес ему ужин, а он ужин не принял.

– Это еще почему? – изумился Александров. – Боится, что отравят? Можно подумать, именно для этого его сюда из Москвы и доставили!

– Нет, – замотал головой Емелин. – Представляете, заявил: «Я солдат и принимаю пищу только из солдатских рук»! А у нас повар – женщина! Где я ему тут официанта мужчину возьму?

Ребров с Александровым быстро переглянулись и невольно расхохотались.

– Вот что значит немецкий солдат! Орднунг прежде всего, – важно поднял палец Александров. – Когда в Сталинграде к нему обращались «генерал-полковник», он всегда поправлял – «фельдмаршал». Потому что – орднунг!

– Так что же делать? – жалобно уставился на них Емелин. – Кого я к нему пошлю? К фельдмаршалу этому?

В этот момент в дверях коттеджа показался веселый Гросман с бархоткой в руке и принялся начищать свои и без того сияющие сапоги.

– Будет ему солдат, – улыбнулся Ребров. – Настоящий советский солдат!

Он помахал рукой Гросману и, когда тот птицей подлетел к ним, пряча улыбку сказал:

– Есть задание, сержант. Особой важности! Нужно отнести ужин самому фельдмаршалу Паулюсу.

Лицо у Гросмана вытянулось.

– Так я вроде не слуга ему… Чего, больше некому? Почему я?

– Потому что ты – разведчик. И считай, что в разведку идешь. Только тебе не языка брать надо, а понаблюдать – как он себя ведет? Чего от него ждать можно? Понял? Других разведчиков тут нет. На тебя вся надежда.

Гросман покрутил головой, махнул рукой: надо так надо. На него надели белую куртку, поварской колпак и вручили тяжеленный поднос с бутылками. Молодая женщина шеф-повар объяснила, с какой стороны подойти, что куда поставить…

Гросмана не было минут десять. Майор Емелин весь извелся от беспокойства.

– Что он там делает так долго?

– Да вы не беспокойтесь, он без оружия, – успокоил его Ребров. И не удержавшись, пошутил: – Ну, в крайнем случае, возьмет в плен. Так далеко не уведет же…

Через несколько минут на ступеньках крыльца появился Гросман.

– Ну, докладывай, сержант, – приказал Ребров. – Что разведал?

– В общем так. Вхожу – они сидят за столом. Я поздоровался, они тоже. Я все расставил на столе, как было велено, он поблагодарил и вдруг предложил мне присесть… Ну, я не стал этого, конечно, делать, а он вдруг стал спрашивать меня: «Как вас зовут? Сколько вам лет? Откуда вы родом?».. А я почему-то возьми да ляпни, что из Сибири…

– Почему из Сибири? – не понял Александров.