Лонро невольно тряхнул головой и, прогоняя прочь просыпающиеся предчувствия, вдруг вскрикнул: «Кш-ш-ш!!!» Дождавшись, когда тень чёрной птицы исчезнет из виду, расстроенный Джеронимо, сделал несколько шагов к дороге и, почему-то остановился.

Бросив взгляд в сторону оставшегося позади источника, он заметил, что в чистейшей воде ручья, весело убегающей к дальней расщелине по скользким спинам жёлто-оранжевых камней, произошла странная метаморфоза. Казалось, что она отливала бурым, кровавым цветом. Не стой Джеронимо несколько мгновений назад рядом с кольцом бассейна, он с твёрдой уверенностью мог бы утверждать, что там, скрытое от людских глаз лежит чьё-то окровавленное тело. Вздор! Ничего подобного там и быть не могло. Лонро подтянул полы холодной от влаги одежды и спешно зашагал прочь от этого странного места.

Подъём на второй холм был затяжным. Деревья встречались реже, но прожариваемые полуденным зноем небеса щадили одинокого путника, посылая ему с полей лёгкий ветерок.

К тому времени, когда из-за покатой макушки холма стали появляться очертания дома известного всему Риму баловня судьбы Артура Холла, одежда Джеронимо уже высохла. Сейчас, когда солнце снова добралось до него, Лонро пришлось пожалеть о том, что он так быстро покинул живительную тень оставшегося у подножия холма родника.

Вскоре дорога пошла резко вниз, отчего приноровившийся к долгому подъёму путник чуть ли не бегом припустил к нескромно выступающей из густой растительности мраморной колоннаде. Массивные белые столбы колонн, окаймляющих подъезд к дому Холла, совершенно не считаясь с приземлённым умением местных светил архитектурного искусства, не несли никакой практической пользы. Да это и понятно, ведь по слухам хозяин жилища с самого начала ставил перед строившими всё это великолепие заезжими зодчими, имеющими просто императорский размах творческой мысли, задачи, значительно удалённые от рамок понимания зажравшихся местных «каменщиков». Никому из них даже в голову не могло придти, что колонны могут служить не для поддержания некого свода, а вопреки принятой практичности самым наглым образом просто упираться в безкрайнее, голубое небо. А ведь строители времён Романа[38] оставили своим римским потомкам множество подобных примеров воистину великого градостроительства.

Прошло много веков, а древние постройки с непонятными Этрусскими письменами и сейчас поражают человеческое воображение, несмотря на то, что нападавшие на италов и латинян враги отчего-то всегда старались разрушить до самого основания эти древние свидетельства совершенства человеческого разума. Остаётся только гадать, как же велик и прекрасен был Рим во времена самого Романа. Восстановить былое не удавалось никому, а строить добротно новое могли совсем немногие.

Как видно этот Артур Холл был большой оригинал и считал себя умнее других римлян, поскольку оценив достоинства старой архитектурной школы, нашёл возможность нанять для себя тех людей, которые ещё хранили в своих головах науку строительства вечных городов.

Все знали, что он не стеснял себя в средствах. Чего только стоила вымощенная камнем мостовая, что вытягивалась к парадному подъезду поистине императорского особняка Холла? Её идеальное рябое полотно вполне можно было принять за широкий отрез высланной до самого порога ткани. Сам въезд на колесничную площадку дома, не уступающий в ширине и размаху дворцам центра Рима, венчала тонкая, высокая арка. Ах, как же это было хитро! И колоннада, и она будто говорили: «А что мне, Артуру Холлу, стены и потолки, когда мой дом вся земля и всё небо».

Лонро не в силах двигаться дальше, остановился прямо под аркой и, высоко задрав вверх острый подбородок, принялся рассматривать украшавшие её непонятные надписи и лепнину. Вскоре к нему подошёл кто-то из прислуги. Бронзовое лицо этого пожилого, невысокого и очень худого человека отливало болезненной серостью. Он деловито огладил редкие кучерявые локоны смокшихся от пота волос и хрипло спросил:

— Что вам угодно?

Лонро оторвался от созерцания арки и повторно смерил взглядом наглого «садовника». Пусть Джеронимо был и не в выходном платье, однако и в оборванцы его никто сейчас не рискнул бы отрядить - одежда гостя вполне соответствовала его статусу. Похоже было на то, что у зажиревшего Артура Холла слуги были сильно избалованы и уже давно забыли что такое хлыст хозяина.

— Я, — добавляя пинту властной меди в хорошо поставленный голос, произнёс молодой человек, — Джеронимо Лонро - сын Луиджи Лонро из Ливорно. Скажи хозяину, что я здесь. С ним было договорено о встрече. И поторопись, мне и так пришлось изрядно натерпеться сегодня под изнуряющим полуденным солнцем.

Вопреки ожиданиям Лонро «садовник» лишь скорчил кислую гримасу и, судя по всему, не торопясь выполнять его поручение, вяло ответил:

— Мне ещё нужно окопать Азалию[39]. Засуха превратила землю в камень, а я очень люблю эти цветы. Они…

«Садовник» говорил что-то ещё, а изумлённый догадкой Джеронимо слушал его, широко открыв рот. «О, Боги, — выстрелило у него в голове, да ведь это и есть сам Арти Хоу»!

Хозяин особняка, источая умиротворение, рассказывал гостю что-то о своём саде и о том, как же всё-таки сложно ухаживать за ним в такое засушливое лето, а в голове Лонро что-то загудело. В который раз ему приходилось чувствовать себя виновным, не совершая ничего дурного. Эту истощающую нервы тактику общения ему привил ещё новоприставившийся Небесам Ангус Берцо. И вдруг мир в глазах молодого человека снова перевернулся с ног на голову. Он, покачнувшись, побледнел, и словно спиленное дерево рухнул лицом вниз, прямо в ноги перепугавшемуся хозяину...