Высокая, светловолосая красавица, точёная фигура которой являла собой само совершенство. Такие женщины легко берут в плен сердца Богов, царей и героев, заставляя их бросать всё и безропотно служить их непростым прихотям.

Джеронимо, попавшему под власть неведомых чар, даже стало казаться, что он чувствует её тепло, его манили эти тонкие руки. Лонро просто сгорал от желания расцеловать её узкие ладони, прижать их к своему лицу. Тугие, словно канаты, соломенного цвета косы, спадающие из-под странного головного убора на высокую, упругую грудь, блестели в лучах утреннего солнца, словно новые, выбеленные, и золочёные канаты царских верфей, искушали прикоснуться, …обладать, быть причастным...

«Никчёмный старикан, — ругался про себя молодой ромей, — куда он её уводит»?

— И вы видите это…? — Прошептал где-то в стороне Ангус Берцо и Джеронимо понял, что сам того не замечая, сделал несколько шагов за удаляющимися от них расенами. Он будто очнулся от сна:

— Что?

— Её сапожки…

Лонро обернулся и только теперь обратил внимание на обувь красавицы. Бог мой! А ведь этот добряк Масимо Агнелли был прав! На ногах этой лихой наездницы красовались сапожки, которые были под стать разве что царицам. Эта сшитая из добротного красного сафьяна, узконосая обувь была густо украшена паутинами узоров из золотых нитей и проволоки.

Меж тем гордую расенку ничуть не смущала эта броскость. Напротив. Она относилась к ней крайне небрежно и обыденно, запросто ступая по глубокой серой пыли и попирая, таким образом, всё мироустройство, призванное свято почитать Золотого Тельца.

Берцо незаметно толкнул в бок своего молодого товарища:

— Лонро, — прогнусавил он, — вы, я смотрю, совсем потерялись. В чём дело?

Джеронимо в этот момент всё ещё давал волю своей слабости и до последнего провожал взглядом гордую стать русской красавицы, удаляющейся к дому Радимира. Только когда она исчезла за частоколом, он, наконец, повернулся к собеседнику и с кислой гримасой заметил:

— Видели, какая она?

Берцо, соглашаясь, кивнул:

— Что есть, то есть. — и тут же добавил: — Однако же я, в отличие от Вас, мой друг, ещё помню, зачем мы здесь. К тому же, спешу вас предостеречь, она не свободна. Широкой обшлаг рукавов и две косы. Это явно говорит о том, что у этой расенки есть муж. Зная характер русских, и видя всю ценность этой особы, я бы на Вашем месте серьёзно поостерёгся, прежде чем посягнуть на что-либо. Если верить их мудрецам, у славян жёны верны мужьям не только до смерти, но и после неё.

…М-да-а, — продолжал Ангус, — а ведь этот, …ваш новый знакомый, Агнелли кажется, на самом деле глупец. Если эта расенка так непринуждённо носит сапожки, стоящие целое состояние, её след не может быть не интересен всем, кто охотится за златом. Странно, почему это он сам не захотел пойти за ней, хотя, …это его дело.

Что ж, вчера они говорили о том, что её путь лежит к горам, к «Чистому роднику». Если мне не изменяет память этот родник целебный, а это значит, что нам сейчас во что бы то ни стало нужно придумать правдоподобный посыл того, что и нас что-то вынуждает отправиться к этому же роднику. …Что, если мы скажем, что я болею чем-то, ведь у меня и, правда колени болят, даже спать не могу по ночам. Попросимся с ней, что бы дорогу показала, а? Как Вам план?

Лонро неопределённо пожал плечами.

— Понимаю, — вздохнув, продолжил Ангус, — он сырой и глупый, однако ничего другого я пока придумать не могу. Откажет, придётся красться за ней, как волкам по лесам да болотам. А ведь она верхом…

Они пошли к калитке. Расены всё ещё стояли за воротами и, будто специально задержавшись, разговаривали о чём-то. Ангус Берцо, не сбавляя ходу, поприветствовал их и вступил в беседу, как видно, немало повеселив руссов своей корявой речью.

В это время разыгравшееся сердце Лонро просто выпрыгивало из груди. Причин для волнения было предостаточно. Главная из них, это непосредственная близость этой притягательно неприступной красавицы, смело ощупывающей заинтересованным взглядом молодого ромея. В ней не было и сотой доли обычной скромности расенских женщин. Какое там? Она смотрела так, будто могла повелевать: и этими стариками, и пришлыми ромеями, и всем людом от этих мест до самых Франков.

Ангус тем временем энергично закивал расенам и, развернув от них своего оторопевшего спутника, прихватил того под руку и слегка прихрамывая спешно отправился прочь.

— Куда мы, — заупрямился было Лонро, но сосредоточенно сопевший рядом Берцо, только сильнее сжал его предплечье и добавил шагу:

— Быстрее, мой друг, — выдохнул он сквозь зубы, — у нас мало времени.

Джеронимо повиновался, но едва только они отошли на почтительное расстояние, стал осыпать своего товарища вопросами.

— Что значит быстрее? Ангус? Объясните всё, наконец.

Берцо вздохнул и, не сбавляя шагу, произнёс:

— Редкая удача, Джеронимо, редкая. — Он криво улыбнулся, на ходу вскинул к небесам взгляд, полный искренней благодарности Богам. — Она проводит нас.

— Как? — Удивился Лонро. — Я…, я не верю своим ушам. Что вы ей такое сказали?

Берцо повторно ухмыльнулся:

— В том-то и дело, что ничего особенного. Ту самую дурацкую историю о моих больных коленях.

— И что?