— Вот они! — Восторженно прошипел Дэйв, дергая волнительно рукав Миши.

Девушка стремительно стала обегать глазами помещение, ожидая увидеть тех самых легендарных рабов. Каково же было ее удивление, когда вместо грязных, оборванных забитых существ в цепях или же могущественных чудовищ, закованных в клетки, вышли статные мужчины, чья аура силы и благородной ярости отпугивала настолько же, насколько привлекала, вселяя некое подобие уважения, которое граничит с трепетом.

Стоило появиться одному из них, как толпа сразу отпрянула, нервно перешептываясь. Их было довольно много, и все они были облачены в строгую черную одежду, напоминающую форму военных, отчего их и без того суровый вид становился откровенно угрожающим.

— Что-то они не похожи на рабов. — Прошептала Миша, наблюдая гордо выпрямленные спины, расправленные плечи и колкий взгляд.

— Конечно, они же темные. — Раболепно ответил Дэйв, словно этим словом было все сказано и объяснено. — Они очень гордые существа. Вот смотри — это Пума.

Миша посмотрела туда, куда указал парень. Это был высокий стройный мужчина, лет тридцати, не массивный как, например тот, что стоял рядом с ним, а как будто элегантный и изящный. Но почему-то Мише казалось, что от этого он не менее опасен.

— А почему Пума? — Спросила девушка, не понимая, причем тут названия животных.

— Ты и этого не знаешь? — Удивлено посмотрел на нее Дэйв, принимаясь быстро объяснять: — Потому что он из народа такого. Темные — это лишь общее название. А есть еще и рассы, род по-другому. Род волков, их представитель этот тот который с длинными седыми волосами. А еще медведи… Это вон тот грузный и большой. А вон там лис, тот что пятый, если считать сначала. Третий лев.

— Лев — царь зверей? Я имею в виду, он главный?

— Нет. — Покачал головой парень. — Самый главный — дракон.

И он указал на темного, стоящего в самом начале шеренги. Черные волосы и кровожадный взгляд красных глаз, который был заметен даже на их балконе.

— У них там тоже своя иерархия?

— Ага, так и есть. Вот, например, Пума — старший лейтенант третьего ранга, Лис — майор пятого ранга, а дракон — генерал-лейтенант.

— Генерал-лейтенант? — Вскрикнула Миша, поспешно закрывая рот рукой. — Но ведь этого звания удостаивались лишь единицы.

— Да за всю историю таких лишь трое. — Поддакнул Дэйв.

— Почему же так вышло, что враги старше званием многих из людей? — Недоуменно спросила девушка.

— Ну, знаешь, они все же тысячу лет прожили. За это время можно и императором стать. — Поверхностно объяснил Дэйв, не отрывая своего восторженного взгляда от темных. — К тому же… они свободны здесь, я имею в виду они рабы только для своего господина, не для кого кроме.

— Нет, ну вы посмотрите, как на них женщины смотрят. — Раздался над ухом недовольный голос Сэма. — Если я встану рядом с ним, на меня так же будут смотреть?

— Ты по формату не подходишь. — Ответил ему Сид.

— Ну, меня утешает то, что ты ниже меня, да и слабее тоже.

— А ну-ка рот закрой, иначе я тебе даже с таким ростом зубы выбью.

— Заткнулись оба. — Прошипел на них Кравц, который находился в стороне и предпочитал не смотреть на церемонию, а расслабленно покачиваться на стуле за спинами своих воспитанников. — Придете в общежитие и пойдете отчищать пол в душевой. Зубными щетками.

Послышался мучительный стон, но ни слова возражения не прозвучало. Внимание вновь было приковано к тем, ради кого все собрались.

Миша отстранено отметила, что Темные были не похожи внешне, но их всех объединяла эта непокорность в глазах. Непокорность и гордость, несвойственные рабам.

— Господа. Дамы. Приветствую вас в моем доме. — Прозвучал голос императора, который встал, чтобы поприветствовать гостей. — Как вы все знаете, мы сегодня собрались, чтобы удостоиться чести наблюдать Церемонию Обретения. Церемонию, которая проходит волей великой Теос. Сегодня здесь царствует судьба, а огласит нам ее великая жрица Теос — Моргана.

Женщина в балахоне тихо поклонилась, не вставая с трона.

— Сегодня вновь свершиться справедливость, возмездие и наказание, которое твориться волей Светлой богини уже тысячу лет. Мы будем свидетелями ее справедливости, пусть же начнется Церемония.

После этих слов в зале воцарилась тишина, которая, казалась искусственной, совершенно неестественной, особенно если учесть тот гул, который стоял в зале до слов императора.

Напряженный взгляд каждого самонавелся на жрицу. Каждый из присутствующих замер, ожидая ее слов, среди которых может проскользнуть именно его имя.