— Я хочу, чтобы ты себя потрогала, — говорит он. — Положи руки на грудь.

В его голосе уверенность и твердость, а его взгляды похожи на прикосновения и воспламеняют мою кожу. Я невольно вспоминаю свой сон, и краска на моих щеках становится ярче, заливает шею и грудь: в какой-то миг я начинаю опасаться, что он знает о нем. Что, конечно же, глупость. Но я все равно колеблюсь.

— Сделай это, Грейс, — приказывает он мне, и я повинуюсь, поскольку суровость его голоса вселяет в меня неуверенность. Моя грудь быстро поднимается и опускается, и я чувствую себя беззащитной в разорванной рубашке, возможно, даже больше, чем если бы я была обнажена, как и он.

— Проведи руками по соскам, — требует он, а сделав это, я вижу, как глаза его становятся темнее. Только теперь я замечаю, что он сжал свой пенис рукой и медленно двигает ею назад и вперед.

То, что он видит, ему нравится. Более того, его это заводит. Сознание того, что своими действиями я могу возбуждать, наполняет меня новым ощущением силы и заставляет мою кожу покрываться мурашками. Я совершенно осознанно дергаю себя за сосок и издаю негромкий стон, не спуская с него взгляда.

Да, его это заводит, и меня саму тоже, поскольку я чувствую, как робость оставляет меня. Ему уже не нужно подстегивать меня, я делаю это добровольно, скольжу руками по телу, представляя себе, что это его руки стягивают с меня остатки порванной пижамы. А затем волнующе медленно ложатся на груди. Это его пальцы обводят мои соски, затем опускаются к животу, проникают между ног, ныряют в мою щелку, уже снова влажную и готовую принять его. Мысль о том, что сейчас он еще раз войдет в меня и возьмет снова, как сделал только что, заставляет меня покрыться мурашками, и я со стоном выгибаюсь дугой.

Внезапно он оказывается рядом, склоняется надо мной.

— А ты прилежная ученица, Грейс, — произносит он, и, несмотря на улыбку, я вижу горящий в его глазах огонь. Я протягиваю к нему руки, хочу коснуться его, но он ловит мои запястья, грубо поднимает их вверх.

— Только секс, Грейс. Не забывай об этом, — бормочет он, прежде чем снова поцеловать меня, теперь спокойнее, основательнее.

Он медленно изучает каждый уголок моего рта. И я отдаюсь его власти. Это так волнующе — быть в его власти; и вскоре я забываю себя в поцелуе, я хочу прикоснуться к нему — но он отпускает мои губы и руки только тогда, когда мы оба уже еле дышим.

Он почти небрежно тянется к пакетику, который положил на ночной столик, становится на колени рядом со мной. Это упаковка с презервативом. Он разрывает ее пластиковую обертку, швыряет возле кровати, достает скатанный презерватив и привычным движением натягивает его на свой пенис. Я с восхищением наблюдаю за ним, а затем, подняв голову, я вижу в его взгляде решимость, от которой у меня захватывает дух.

— Повернись, — приказывает он мне, но когда я собираюсь повиноваться, он останавливает меня. — Нет, подожди. — Он снова притягивает меня к себе. — Я хочу смотреть тебе в глаза, когда буду кончать в тебя.

Он поднимает меня, раздвинув ноги, сажает себе на бедра. Мои губы округляются во вдохе, когда я чувствую, как он снова входит в меня, растягивает меня, наполняет меня целиком. Я изранена и чувствительна после прошлого раза, но ощущение приятное, теперь оно гораздо интенсивнее, потому что в этом положении я раскрыта гораздо сильнее, могу тереться об него. И я наконец-то могу обхватить его руками, зарыться пальцами в его волосы, такие же шелковистые на ощупь, как и на вид.

Но он почти не оставляет мне времени на то, чтобы насладиться им, потому что снова крепко целует меня, начиная двигаться во мне. Я хочу повторять за ним, но не могу поймать ритм, сама замечаю, какую проявляю неловкость, и издаю почти отчаянный стон.

Джонатан прерывает поцелуй, кладет руки на мой зад, сжимает его, заставляет меня прекратить и замереть.

— Не двигайся, Грейс, — сдавленным голосом произносит он. — Предоставь это мне.

Когда я, дрожа, выдыхаю и киваю, он складывает руки в замок за моей спиной, позволяя мне слегка откинуться назад. Затем опускает голову, берет в рот один из моих сосков, проводит языком круги, сосет и грызет заострившийся кончик. Тысячи стрел вонзаются в низ живота, мои внутренние мышцы судорожно сжимаются вокруг него.

— Так хорошо, Грейс, — бормочет он, не отрываясь от моей груди, и я резко втягиваю воздух, когда он начинает двигаться.

Он слегка выпрямился, держа меня на весу. Чувство просто невероятное. Я инстинктивно обхватываю ногами его бедра, постанывая каждый раз, когда он входит в меня, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Я выгибаюсь ему навстречу, вонзаю пятки в его зад.

— Джонатан. — Я шепчу его имя, когда чувствую, как во мне опять зарождается это ощущение, и на меня снова катится следующая неудержимая волна. Но внезапно это перестает пугать.