Кари Адель кивнула:

– Прекрасно, а то у меня не было планов на эти выходные.

Симон улыбнулся.

– То дело в Экокриме, – сказала Кари. – О чем оно было?

– Мошенничество, – ответил Симон. – Неуплата налогов, большие деньги, известные имена. Дело было в такой стадии, что могло затронуть как бизнесменов, так и политиков, и нам казалось, что оно могло привести к человеку, стоявшему за всем этим.

– И это был?

– Близнец.

Кари как будто передернуло.

– Удивительное прозвище, должна сказать.

– Не настолько удивительное, как его история.

– А вам известно его настоящее имя?

Симон покачал головой:

– Ходят слухи о нескольких именах. И вариантов так много, что он полностью анонимен. Когда я начинал работать в Экокриме, я по наивности полагал, что крупная рыба видна лучше других. Правда же такова, что видимость обратно пропорциональна размеру. Поэтому и в тот раз Близнец ускользнул. Из-за вранья Фредрика.

Кари медленно кивала.

– Вы думаете, что Фредрик Ансгар мог быть кротом?

Симон уверенно покачал головой:

– Фредрик еще не начал работать в полиции, когда там появился крот. Он был более мелким кирпичиком. Но, ясное дело, он мог нанести ущерб, если бы ему позволили двигаться дальше. И я остановил его.

Кари удивленно посмотрела на него:

– Вы сдали Фредрика Ансгара начальнику полиции?

– Нет. Я сделал ему предложение. Либо он тихо и мирно уволится, либо я отнесу то немногое, что у меня есть, куда надо. Материалов едва ли хватило бы на то, чтобы возбудить дело или уволить его, но их было достаточно, чтобы подрезать ему крылья и затормозить карьеру. Он согласился на мои условия.

На лбу Кари проступила вена.

– Вы… Вы просто дали ему уйти?

– Мы избавились от гнилого яблока, не ткнув полицию лицом в грязь. Да, я дал ему уйти.

– Но ведь таким людям нельзя позволять вот так просто уйти.

Он слышал негодование в ее голосе. Прекрасно.

– Фредрик – это мелкая рыба, и он в любом случае ускользнул бы. Ему даже не удалось скрыть, что сделка его более чем устраивает. И теперь он чувствует, что должен мне услугу.

Симон посмотрел на нее. Конечно, это было задумано как провокация. И она отреагировала. Но похоже, ее увлеченность уже прошла. Теперь она, видимо, думает, что нашлась еще одна причина уйти с этой работы.

– А что за история связана с кличкой Близнец?

Симон пожал плечами:

– У него был однояйцовый брат-близнец. Когда ему было одиннадцать лет, две ночи подряд ему снилось, что он убил своего брата. И он подумал: раз они однояйцовые, то логично предположить, что и его брату снится такой же сон. А посему вопрос был только в том, чтобы опередить брата.

Кари посмотрела на Симона.

– Опередить брата, – повторила она.

– Прости, – сказал Симон и поспешил к Эльсе, которая направлялась прямо в стеклянную стену.

Фидель Лаэ увидел машину до того, как услышал ее. Вот такими были новые автомобили – они не издавали звуков. Если ветер дул со стороны шоссе, через стену и во двор, иногда можно было услышать, как автомобильные покрышки шуршат по гравию, как происходит резкое ускорение или как звучит двигатель на высоких оборотах при движении по пригоркам. Но в других случаях для получения предупреждения Фидель мог полагаться только на зрение. Это что касается автомобилей. С пешеходами и животными дело обстояло иначе, для этого у него имелась лучшая в мире сигнализация. Девять доберманов-пинчеров в клетках. Семь сук каждый год приносили щенков, уходивших по двенадцать тысяч за голову. Это была официальная часть псарни, где содержались собаки, которые передавались покупателям с чипом, страховкой от скрытых дефектов и родословной, зарегистрированной в Норвежском клубе собаководства.

Вторая часть псарни находилась в глубине леса.

Две суки, один кобель. Нигде не зарегистрированные. Аргентинские доги. Доберманы-пинчеры до смерти их боялись. Шестьдесят пять килограммов агрессии и преданности, покрытые короткой шерстью альбиносов, из-за чего все собаки Фиделя получали клички со словом «призрак»: сук звали Призрачная Машина и Святой Призрак, а кобеля – Охотник За Призраками. Щенков владельцы могли называть, как их душе будет угодно, если заплатили положенное. Сто двадцать тысяч. Цена отражала уникальность породы с усиленным инстинктом убийцы и тот факт, что эти собаки были запрещены в Норвегии и ряде других стран. И поскольку его клиенты не особо задумывались о деньгах и норвежских законах, для снижения цены не существовало никаких предпосылок, скорее наоборот. Так что в этом году он передвинул загон еще глубже в лес, чтобы возможный лай не был слышен на псарне.

Машина ехала к псарне, гравиевая дорожка вела только сюда, поэтому Фидель медленно направился к вечно запертым воротам. Он закрывал их не для того, чтобы не дать доберманам выбежать за пределы двора, а для того, чтобы незваные гости не могли попасть внутрь. А поскольку незваными были все, кроме клиентов, у Фиделя в шкафу на внешней стороне сарая рядом с воротами имелся переделанный «Маузер М98». В доме у него было и более дорогое оружие, но про «маузер» всегда можно было сказать, что он для охоты на лосей. Лоси переходили болото прямо неподалеку, конечно, только в те дни, когда ветер дул не со стороны псарни с аргентинскими призраками.