— Ой, я тут долго не задержусь! — сказала Джоанна, намекая на то, что у нее личные планы. — Опрокину, наверное, только одну порцию чего-нибудь. Я даже знаю чего — порцию «Куэрво» и пинту «Бэсс».

— А вам что? — спросил Хоуг у Черри. Сногсшибательная новость Джоанны, похоже, нисколько не поразила его. — Как обычно, бокальчик голубого волшебства?

— Нет, я, пожалуй, выпью бокал красного вина, — заявила Черри.

— Вина?! — удивилась Джоанна. — Это еще что за новости?

— Просто Рик сказал, что крашеные напитки — это «дешевка».

— Ну и придурок!

— Нет, он прав, — возразила Черри. — Я же не какая-нибудь соплюшка студентка. Рик хорошо разбирается в винах и мне прививает хороший вкус.

— Вот и отлично, — сказала Джоанна. — Значит, вы с Грейс теперь объедините усилия. Это она у нас любительница винца.

Джоанна наблюдала за Хоугом, когда тот наливал в стаканчик текилу, а потом вино в бокал и пиво в кружку, и как поставил потом все три посудины перед подружками, с долькой лимона и солонкой.

— Спасибо, — хором поблагодарили Джоанна и Черри.

Хоуг кивнул и направился в другой конец стойки поболтать с другими посетителями.

Джоанна опрокинула свой стаканчик текилы и запила ее хорошим глотком пива. И все это — чтобы хоть как-нибудь скрасить поганое настроение. Новость про Мэтта Коннера по идее должна была поднять ей настроение, но его порядком подпортил Донни своим эгоизмом. Его беспокоили только собственные руки. Слава Богу, на этот раз не стал канючить морфин. Может, это признак прогресса?

Зато Хоуг, на которого она поглядывала издали, пребывал в отличном расположении духа. Может, он притворяется, пытаясь доказать Джоанне и самому себе, что тот коротенький момент под дождем ничего для него не значит и новость про ее воссоединение с Донни на него никак не подействовала? И все-таки Джоанна радовалась, что сообщила ему об этом. Это только укрепило ее уверенность, что она все сделала правильно. Донни — ее муж. Она божилась перед алтарем, что не расстанется с ним ни в горе, ни в радости, и иногда даже удивлялась, как вообще смогла уйти от него. Ведь любовь — это не фрукт, который, протянув руку, можно сорвать с дерева.

И все же ей было досадно, что Хоуг вроде как не замечает ее. Или притворяется, что не замечает. Ей нравилось болтать с ним. Нравилась его компания. Может, она сама все испортила? Одна надежда, что нет.

— Ой, кстати, а можно, я расскажу тебе кое-что? — спросила Черри с непринужденным видом.

— Мне можешь рассказывать все, что хочешь. Мне все можно.

— Ладно. Но только чур это останется между нами.

— Ясное дело, — сказала Джоанна, чувствуя, что после этих слов Черри уже расслабилась и готова доверить ей свою тайну. Главное — усыпить ее бдительность.

— Ну, в общем, я, наверное, перееду к Рику, — заявила Черри с немного виноватым видом.

— Ты шутишь? — Джоанна смотрела на Черри с недоумением.

Щечки у Черри покраснели.

— Нет, пока еще все неопределенно, так что ты пока ничего не говори Грейс. Просто, по-моему, имеет смысл это сделать — он живет рядом с работой, а я половину времени провожу у него.

— А вы сами-то это обсуждали?

— Кто? Мы с Риком?

— Нет, вы с Санта-Клаусом.

— Ну… Вообще-то это была его идея, — сказала Черри.

— Да что ты?!

— А что, так трудно поверить?

— Он попросил тебя переехать к нему? Уже?

— Не только попросил переехать, но еще и хочет, чтобы я не платила за квартиру, — похвасталась Черри. — Говорит, что опасается за меня, когда я мотаюсь туда-сюда с Черепашьего острова на метро и обратно.

— Елы-палы! Какой он, оказывается, трогательный и заботливый, наш доктор Нэш! Кто бы мог подумать!

— Он, кстати, очень душевный человек, — сказала Черри. — Я тут его как-то водила на «Завтрак у Тиффани», так он к концу прямо плакал!

— Ну надо же, чудеса, — протянула Джоанна, которая не могла похвастаться тем, что замечала подобное за Донни. Она вообще впервые за все время вдруг почувствовала в Черри тоже женщину — на какой-то свой невинный манер Черри вроде как бросала ей вызов. Если только, конечно, эта невинность имела место. Черри сейчас испытывала новое ощущение — собственной власти и самодовольства — ощущение, которое приходит к женщине после того, как она уляжется в чью-то постель.