— Я не дамочка, — вставила Джоанна.

— Нет, спасибо, — сказала Черри.

Джоанна проводила Капитана взглядом, когда он пошел в другой конец стойки готовить напиток для Черри.

— Вот интересно, что он за фрукт? — проговорила она почти шепотом. — Ну, есть ли у него, например, подружка? Был ли он когда-нибудь женат? Не серийный ли он убийца? Или, может, наркобарон? И почему к нам никогда не пристает?

— Не знаю, — ответила Черри с оттенком раздражения в голосе. — Скорее всего потому, что мы ему в дочери годимся.

— Ага, а Фреду Хиршу, значит, не годимся?

— Ну, может, он просто стесняется. Или считает, что приставать к посетительницам некультурно. — Последняя версия, судя по всему, вполне удовлетворила саму Черри.

— А ты бы трахнула его? — спросила Джоанна.

— Чего?! — Черри метнула беспокойный взгляд в сторону Капитана — уж больно зычный голос был у Джоанны.

— Я спрашиваю, ты бы…

— Да я слышала! Слышала, что ты сказала, — прошипела Черри. — И отвечаю тебе: конечно, нет!

— Это хорошо, — ответила Джоанна. — Потому что, по-моему, у него что-то есть к сестре Кэмерон.

— Надеюсь, нет, — поспешила возразить Черри, желая защитить Грейс, которая за последние несколько лет так намаялась с мужчинами, что старалась избегать лишнего внимания с их стороны. — Она, наоборот, ходит сюда, чтобы уединиться и побыть подальше от людей.

— А чем тебе не нравится Капитан? Ты его похлебку хоть пробовала?

— Похлебка у него хорошая, — согласилась Черри. — Ш-ш-ш… Тихо! Он идет!

Капитан медленно направлялся к ним с голубым пойлом для Черри в руке.

— У моего папы лосьон после бритья такого же цвета, — сказала Джоанна. — Он им плескает на морду, похлопывает себя по щекам и обычно приговаривает: «Ой, ну какая незаменимая вещь!»

— Большое спасибо, — сказала Черри Капитану, когда он поставил перед ней стакан.

Джоанна знала, что Черри вовсе не собирается пить это. Черри никогда не пила что заказывала. Просто держала бокал в руке так, чтобы он ловил свет и поблескивал, как голубой кристалл. Как вещь, гармонирующая с ее глазами и одеждой. Она спускала кучу денег на эти разноцветные напитки — только для того, чтобы что-то блестело рядышком.

— Вот бы посмотреть, как ты это выпьешь, — сказала Джоанна.

— Я выпью только глоточек, — сказала Черри. — Мне эти штуки в голову ударяют, я же говорила тебе. А на следующее утро бывает совсем не смешно.

В этот момент у Джоанны заиграл рингтон — первые такты «Страстно влюбленного» «Флешстоунз».

Джоанна встревожилась:

— Это Донни. Он никогда не звонит так поздно. Надеюсь, у него все в порядке. — Она нажала кнопку ответа: — Донни? У тебя все в порядке?

— Привет, Пышка! — донесся из трубки голос Донни, пробивающийся сквозь какой-то мощный шум. — Хочешь попасть на забойную вечеринку?

«Пышка» — он ее так сто лет не называл.

— На вечеринку? — оживилась Джоанна, пока еще не вспоминавшая про усталость. — А где?

Донни назвал ей манхэттенский адрес в районе Западных Пятидесятых улиц.

Нажав «отбой», Джоанна повернулась к Черри:

— На вечеринку со мной в город пойдешь?

— Я только что отбарабанила четырнадцать часов на работе, — обиженно напомнила Черри. — А утром мне тетю встречать.

— Ай, ну да, тетю!.. — Джоанна постукивала обкусанными ногтями по стойке бара.

Что делать? Одной на вечеринку идти не очень хотелось — это означало все время тереться бок о бок с Донни. Но ей хотелось увидеть его. Она скучала по Донни — вообще-то было терпимо, но время от времени давала слабину и тогда с острой тоской ощущала, как ей не хватает его. В такие минуты ей казалось, что она жить без него не может.

— Ладно, тогда так, — сказала она Черри. — Ты идешь спать, а я еду на свиданку со своим чокнутым муженьком.

— Простите, что разбудила, но мистеру Хо нужно вынуть катетеры, — проговорила Грейс в телефонную трубку. Голос ее звенел от напряжения — так она старалась не выдать раздражения. — Его уже несколько часов назад надо было перевести в обычную палату.

— Катетеры? — промычал Рик то ли пьяным, то ли сонным голосом. — Я думал, их уже вынул кто-нибудь.

«Кто-нибудь»! «Кто-нибудь» — это значит сам Рик Нэш — удаление вспомогательных трубок — это его работа. И он не мог этого не знать.