– О чем задумалась?

Элизабетта услышала громкий, немного властный голос бабушки, напугавший ее. Она резко встала с дивана, пригладив край юбки. Королева неторопливым шагом подошла к внучке и протянула две худые руки в знак приветствия. Она постарела за несколько месяцев. В темной ложе стадиона Элизабетта не успела рассмотреть морщины, которые были замаскированы, но их наличие давало понять – она не божество, она такой же обычный человек, как все, так же стареет, с возрастом становится мудрее, и начинает более тщательно ценить жизнь. Только одевается в дорогие наряды, сшитые на заказ. Элизабетта обратила внимание на губы бабушки, которые сомкнулись в улыбке, а ее руки, несмотря на возраст, все такие же ухоженные и мягкие, коснулись ладоней внучки.

Собственно, и руки самой Элизабетты никогда не знали грубой работы. На протяжении четырех лет она жила отдельно, в Городе, имея за спиной поддержку в лице Энни и Клауса, которые стояли на полшага впереди ее желаний. Свежий завтрак, вовремя поданная к самому подъезду теплая машина, которая отвозила в редакцию, прибранная квартира по возвращении с работы, где ждал растопленный камин, вкусный ужин и мягкая постель со свежим бельем. Жалование, которое платил Петер в редакции, казалось грошами в сравнении с теми суммами, которые она тратила со счета бабушки на одежду, обувь, косметику, рестораны, кинотеатры, концерты, поездки за Город и на Остров.

Элизабетта поздоровалась с бабушкой и присела на диван. Эдвард, не оставлявший свою королеву ни на минуту, притворил высокие двери и остался в темном углу.

– Ну, вот, – сказала бабушка. – На человека стала похожа, – и взглядом оценила желтое платье Элизабетты с немного расклешенной юбкой и кружевом, которое ей очень шло.

Сама Элизабетта ощущала себя куклой, которую по приказу одели, немного поиграют, затем разденут и выбросят в темный угол, пока кто-то вновь не захочет поиграть с ней.

– Зачем ты пригласила меня? – спросила она. – День памяти мамы не скоро…

Бабушка придала голосу строгий официальный тон:

– Ты моя внучка, как Люк и Софья. И ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя не меньше их, а даже больше, жалею, что позволила тебе сбежать четыре года назад. Ты выпала из жизни Золотого Дворца. Я поддерживаю тебя материально, сын Эдварда страхует от глупостей, но это неправильно. Через пару десятков лет я оставлю тебя, вслед за Марго, и ты примешь мои обязательства. С этого месяца я буду как можно чаще приглашать тебя в Золотой Дворец, потому что в сложившихся обстоятельствах ты вряд ли согласишься переехать насовсем, хотя именно здесь твой дом и твоя семья.

– Ха, – возмутилась Элизабетта. – Тебе напомнить, что едва тело мамы было предано земле, твой сын собрал Большой Совет, который почему-то стал слушать его, а не тебя, и прилюдно объявил мужа мамы не моим отцом, а купленным дядечкой за деньги, чтобы скрыть ее интересное положение. Большой Совет лишил меня титула, происхождения, наследства и, всего, что было в личном пользовании мамы.

– Я помню о скандале и последствиях, – ни на минуту не смутившись, ответила бабушка, выражая сочувствие и доброту на лице. Но вот что скрывается за ним на самом деле, Элизабетта не поняла. Бабушка продолжила:

– В то нелегкое для меня время я не могла возразить Ромену или просить защиты для тебя в Большом Совете. Объяснять тебе причины не вижу смысла. Они касались меня и Ромена. Три года назад мы пришли к взаимопониманию, и я хочу справедливости. Эдвард по моей просьбе нашел способ восстановить твое имя и вернуть титул…

– Поясни, о какой справедливости ты говоришь? – вновь усмехнулась Элизабетта.

Королева не знала, что сказать. Эдвард прав, самое сложное в их плане – уговорить Элизабетту принять Страну Королевы в качестве наследства.

– Ничего мне не нужно, – воскликнула она, – потому что я как никто другой понимаю, как это быть на вершине, а потом оказаться скинутой оттуда в один миг. И я не хочу переживать подобные испытания вновь. Меня ждет интересная и насыщенная жизнь без интриг, лицемерия и зависти из-за того, что один получит все, а другой всю жизнь вынужден влачиться на вторых ролях!

Элизабетта вырвалась из рук бабушки и готовилась выбежать из комнаты. Королева жестом позвала на помощь Эдварда. Охранник тут же преградил Элизабетте путь к выходу, вернул на диван и подал стакан. Элизабетта сделала глоток и почувствовала, как холодная жидкость разносится внутри и успокаивает. Затем она прижалась к плечу бабушки и заплакала. Королева обняла внучку и тихо прошептала, что искренне надеется на понимание и благоразумие. Эдвард забрал у Элизабетты пустой стакан и вернулся на место, как будто ничего не произошло. Королева не удержалась и поцеловала внучку в затылок.

– Ничего, тебе сейчас больно и обидно, – сказала она. – Это пройдет, ты дочь своей матери, ты моя внучка и должна быть сильной! И начать борьбу, хотя бы ради памяти о маме. Если не ты и я, кто будет поддерживать эту память о ней?

– Я не хочу бороться с дядей, пойми, хотя бы не сейчас. Я так долго забывала обо всем, и прошу дать мне время… Чтобы привыкнуть… Я сделала свой выбор, и думаю, что тебе он не понравится, но это будет мой выбор.

– Твой музыкант, – тихо сказала королева