Ходил себе целыми днями по городу оборванец Вещий Полымь, все чего-то высматривая да прислушиваясь. И не дай бог, у какого-либо дома или склада надолго остановится и замрет бродяга. Знали досужие петербуржцы, что вскоре неугасимо полыхать тому строению. Хоть дюжину стражников выставляй — все равно не миновать пожара.

Уже и били Вещего Полымя, и в железо заковывали, и в подвалах пытали, а он снова объявлялся на петербургских улицах. Выздоравливал странный оборванец после побоев — и пуще прежнего полыхали дома, на которые он глаза таращил.

В общем, никакого сладу не было с этим бродягой. Подавали на него жалобы городскому начальству от квартального до генерал-губернатора. А начальство только руками разводило: никто не видел, чтобы Вещий Полымь самолично поджигал дома или какое-то другое зло совершал.

Пробовали его подкупать, ублажать… Ведь согласно преданиям, мог он и «отвести» пожар. Но и подкупы тоже мало помогали. Деньги бродяга в одночасье пропивал в ближайшем трактире, а потом никак не мог вспомнить, какой дом от огня уберечь надо, с кого за то получил вознаграждение.

Даже трактирщики его упрекали:

— Ты б, любезный, давно мог сколотить себе состояние, если бы с умом брал деньги да с умом отрабатывал их. А то живешь перекати-поле и никакого проку от тебя — один разор и волнения. Разве что одну пользу приносишь — свечи да лучины ладонями зажигаешь — на потеху, за пустяковое угощеньице…

Многие петербуржцы действительно были свидетелями, как подносил Вещий Полымь ладони к свече. А затем пошепчет-пошепчет что-то непонятное — она и загоралась. Мудрецы ли какие научили его этому, сам ли сатана ему нашептал секрет — петербужцы старались не выспрашивать. Боялись. Кто знает, что выкинет «вызыватель огня» после таких вопросов?..

По ночам Вещий Полымь приходил в приглянувшийся ему дом. Хозяева охотно пускали загадочного бродягу на ночлег.

Даже поговорка появилась в Петербурге: «Кто Полымя пустит ночевать, тому пожара три года не видать…»

Неизвестно, сколько бы еще предвещал он жителям Северной столицы пожары или спасал их дома от огня, сколько бы еще всяких фокусов в кабаках и трактирах показал и до какого царства дожил, но пристал однажды к Вещему Полымю дотошный умник — атеист из исключенных студентов.

Якобы в трактире у Поцелуева моста дело было.

Стал бывший студент куражиться, посмеиваться над огневым предсказателем:

— Дуришь ты темный народ! Никому не дано распознать, где и когда чей-то дом загорится. Небось, сам поджигаешь, чтобы денег у хозяев выманить.

Ничего не отвечал на это Вещий Полымь, только водочку попивал да о чем-то своем думал.

А дотошный умник не отставал, продолжал свою обличительную речь:

— Если верно о твоих способностях говорят, покажи какой-нибудь фокус огненный!..

Хмелел Вещий Полымь, мрачнел и взгляд от умника отводил. А тот только еще сильней раззадоривался.

Не сдержался под конец Вешни Полымь, опрокинул в себя напоследок стакан водки и призвал честной народ, завсегдатаев трактирных, быть свидетелями чуда.

— Увидите сейчас, православные, фокус огневой! Да такой, что на всю жизнь запомните. А этот умник и подавно…

Сказал и двинулся нетвердой походкой к умнику-насмешнику. Обнял его — и вдруг оба разом заполыхали.

Оторопели от ужаса трактирные гуляки, рты разинули, а сказать ничего не могут. С лавок повскакивали, а двинуться с места не могут.

И студент бывший, и Вещий Полымь тоже молчат да неподвижными столбами вовсю полыхают. Огонь так разгорелся, что их и не разглядеть уже. Только странное какое-то было пламя — никакого жара от него…

Наконец огонь стал уменьшаться и тускнеть. Потом вдруг оторвался от дощатого пола и горящим клубком метнулся к одному окну трактира. Треснули и разлетелись с глухим звоном стекла, и огненный клубок вылетел прочь.

Пришли в себя оторопевшие люди, кинулись на улицу, а там — никаких следов. Будто не было ни странного огня, ни Вещего Полымя, ни дотошного умника-атеиста. Лишь осколки стекол из разбитого окна валялись на дороге.

С тех пор никто Вещего Полымя никогда не видел в Северной столице. Правда, некоторые петербуржцы утверждали, что замечали на домах в городе начертанные сажей слова: «Зрю огнь».

«Это Вещий Полымь предупреждает о пожаре», — утверждали они.

Говорят, особенно много подобных надписей сажей появлялось в городе в 1914 году, в 1917 и с 1941-м по 1944 годы. Только его знаки по приказу властей немедленно стирали, чтобы не вызывать панику.

Некоторые также уверяют, что и в наше время нет-нет да и появится на каком-нибудь из домов Петербурга надпись: «Зрю огнь!»…